По осколкам (СИ)

Я говорю и говорю. Дохожу до 5115-го, до искаженной свиньи, до того белого, что выпаривали местные, вот уже и про вождя, с запинками — трудно про него оправдываться, он словно требует о себе гордой речи!

Задыхаюсь, тараторю, вспоминаю, что забыла про костры вокруг башни… но в какой-то момент понимаю, что меня слушают невнимательно.

— Ала, — осторожно говорю, выждав паузу, за которую моя Старшая дважды отвела локон от лица, хотя ветра в винограднике нет. — Ала скажите, как вы поступите? Отправите на 5115-ый помощь? Или сразу уведете сильного, а потом займетесь местными?

— Займемся? — повторяет Ала задумчиво. — С сильным ясно, его, скорее всего, приведут и проверят. Но ты не первая, кто считал, что встретил «того, кого сам мир ждал». И он не первый, привлекший внимание. Если он уцелеет после проверки и выдаст хорошие показатели, он останется здесь. Такой мужчина будет нам очень полезен.

Вспоминается старый разговор, и от острой обиды сжимаются зубы.

— Он останется здесь, и вы разрешите создать с ним семью кому-нибудь из тех наших, кому вы это разрешите, — бормочу я. — Конечно, он же не просто человек-с-осколка, а разумный полной силы. Значит, он — чистый потомок внешней стороны. Не полноценный Мастер, конечно, без обучения. Но дети его не будут полукровками.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Ты всегда была умницей, Инэн. И я очень рада, что ты уверена в его силе.

— Непростая похвала… Для вас все эти распределения, кого куда и зачем — банальность. Для меня — откровение. Но вы не думали, что именно сейчас и именно с ним нельзя обойтись так, как вы обычно обходились с подобными?

— Чем же он отличается, по-твоему? — спрашивает Ала без интереса.

— Он? Всем отличается! — Я выдыхаю и продолжаю ровнее: — Мне кажется, вы не понимаете момента. Вы видите, что осколков с жизнью становится меньше, что слабых людей становится больше. И вы в ответ отстраняетесь, контролируя свои силы на Первом. С него вещаете о сохранности, о порядке. Но от чего вы хотите закрыться? От хаоса? А между тем для хаоса у того, что происходит за пределами Первого, все слишком систематизировано. Да, все изменяется. Все перемешивается, сдвигается и закручивается по-новому. И в этом новом есть свой порядок.

— Свой порядок, — эхом повторяет Ала.

— Да. За последние обороты я сама встретила на своем пути двоих — двоих! — у которых сила просто зашкаливает. У Сатс невероятные способности для Мастера, и она умеет видеть лучше, чем сама думает. И вождь... Не знаю, что он умеет, но чувствуется в нем... Это не расскажешь... Разве попадались мне такие раньше? И я сообразила, как оно все. Раньше было статично: с каким уровнем родился, с таким и живешь. А сейчас идет перераспределение. Оно происходит так, что сила, двигаясь в новые точки, остается в старых границах… Посмотрите сами внимательней. Сатс подпиталась за счет своей сестры, когда та покалечилась и ослабла. И это произошло внутри одной ее семьи. Вождь принял силу своего племени, когда оно стало травить себя этим ядом искаженного. И это — внутри одного осколка. Сила и нас, и людей переходит от одного к другому, перераспределяется, кое-где стекается в более яркие очаги. Вот эти двое — такие очаги, костры... как угодно их назовите, но они буквально горят, и этим они отличаются. Раньше сила была рассеяна по всему миру, а мы все ждали, когда же придет… — кашляю, потому что едва не сорвалось имя вождя. — Так вот, она концентрируется так, как считает нужным сама, по собой установленному порядку. Разве нам следует идти ей наперекор, цепляясь за старые правила? Разве мы не последуем за миром и тем, что он указывает?

— Хорошая речь. Убедительная, только немного подправить… Что, по-твоему, указания мира?

Если бы можно было прищуриться и присмотреться к ее словам! Но она не поворачивается ко мне, и продолжать приходится вслепую:

— Эти двое и есть указания мира. Если для того, чтобы отправить кого-то на 5115-ый, нужно что-то убедительное для совета, вы можете собрать это сами. Докажите им в цифрах то, о чем я говорю. У вас есть данные проверок, есть показатели. Прежние, новые, прогнозируемые. Можете перепроверить всех наших. Особенно тех, кто мог получить поддержку, черпнуть от кого-то близкого при каких-то тяжелых обстоятельствах.

Мы неспешно выходим на сухую желтоватую дорогу. Ала останавливается, смотрит в ту сторону, где среди темно-зеленых деревьев и кустов прячется переход. Вид у нее задумчивый. Наконец она поворачивается и глядит на меня с новым, совершенно незнакомым и отчего-то неприятным выражением:

— Продолжай.

— Приведите их двоих сюда, а потом можно будет начать искать другие очаги более детально. Нас становится все меньше, но деваться-то нашей силе некуда, ей приходится сосредотачиваться в оставшихся. У некоторых наших — неважно, Основатели они или Мастера — могло прибавиться. А если говорить о деградирующих осколках, то там такие люди берут силы от своих же, как-то ослабевших, но не отбирают, а, наоборот, берегут, сохраняют, потому что против воли не…

Она опускает взгляд и указательным пальцем правой руки, убирая что-то, потирает указательный палец левой руки. Я смотрю за этим гипнотическим движением и сбиваюсь.

Мне очень хочется быть понятой правильно, но я волнуюсь, что плохо объясняю. Остается только сказать:

— Поверьте, я это вижу. Я, Основатель, это вижу.

— Поддержка, — тихо говорит Ала. — Или подпитка… Допустим, я поддержу на совете эти слова. Допустим, я добьюсь перепроверки всех, кто сейчас на Первом. Допустим, мы приведем сюда твоего сильного и посмотрим, что он умеет...

Не успеваю воскликнуть «А Сатс? А остальные?», как она продолжает:

— Но зачем нам заниматься теми местными с их свиньей?

— Как зачем? — удивляюсь я и бормочу в ответ: — Помочь ведь… мы должны... я им обещала, да и животных надо… Правда, оттуда, откуда я им обещала животных, никого не приведешь.

— Почему?

— Я зашла на тот, с фермой. Там… там один лед. Мной на входе глыбу пробило, вот, куртка порвалась… Похоже, осколок сместился, удалился, там похолодало… Я вам говорю, все изменяется. Там дело не в наборе, а в том, что там просто больше нет жизни. Вернее… — голос мой срывается, когда я вспоминаю, что предстало передо мной на осколке, на который я возлагала большие надежды. — Мне было плохо слышно, очень толстая корка. Но там что-то есть подо льдом.

Ала ведет рукой, поправляет длинный просторный рукав и подводит итог строгим голосом:

— Даже если так, то это лишь мох. Забудь про тот осколок. И про другой забудь. Ни он нам не нужен, ни мы ему. Они сами или разберутся, или нет.

Она разворачивается и уплывает по дороге прочь. Сухая земля шуршит у нее под ногами.

Недавно я думала и говорила похоже.

— Как?! — кричу я и срываюсь за ней. — Как забыть? Там же…

— Там же твой Мастер? Там же Сатс, верно? — не поворачиваясь, спрашивает Ала. — А что ты знаешь о ней, чтобы так за нее бояться?

Я догоняю ее, задерживаю дыхание на два вдоха, чтобы не наговорить сгоряча лишнего, а больше услышать. Мы бредем вдоль рядов винограда, как две ленивые кошки в жаркий день; невдалеке темнеют заросли угла, там должно быть прохладней.

Подстраиваюсь под медленный шаг Старшей и осторожно интересуюсь:

— Что я должна знать о Сатс, чтобы не бояться за нее?

— Ты прекрасно поработала, Инэн, — напевно тянет Ала. — Лучше, чем ты думаешь. Лучше, чем я могла подумать. И ты достойна награды. А чем можно наградить вопрошающего? Только честным ответом. Так вот… Некоторые из нас считают семью твоего Мастера выскочками. Признайся, ты назвала бы Сатс точно так же?

Угрюмо киваю.

— У них вся семья такая. Своевольные, с амбициями. Бабка твоей Сатс строила интриги против совета…

Скажу «и вовсе не моей» — предам! Молчи, Инэн, честнее будешь.

Ала продолжает:

— …кому интересно дождаться, когда эти выскочки перестанут соваться в каждое решение, когда прекратят путаться под ногами. Старшая сестра сошла с пути. Несчастный случай, но семья потеряла влияние, потому что ослабли дети, ослабло их будущее. Оставалось немного — озаботить их проблемами с младшей сестрой, чтобы им стало не до совета и его решений. И тут…