Ловец (СИ)

Теория эта в целом была проста, как яйцо. Считалось, что во время сна так называемое «тонкое астральное тело» человека получает восхитительную свободу и путешествует в высших сферах, невзирая на расстояние и время, подпитываясь энергией Тонкого мира, к которому и принадлежит. Что-то там еще было про выход «тонкого тела» через нижние и верхние энергоцентры у людей низменных и высокодуховных, но Спасский это быстро пролистнул, рассудив, что морализаторство ему ни к чему.

Далее последователи этой древней, еще дофрейдовской, теории, входили в нешуточный раж, с пылом призывая человека не лениться и в Тонком мире: «Достаточно развитый человек перед засыпанием может приказом воли заставить свое тонкое тело работать во сне и в меру сил помогать Воинам Света».

Тут Антон хмыкнул, на секунду представив Эмиля рыцарем в сияющих доспехах и в шлеме с гребнем.

«Можно приказать «тонкому телу» лететь, чтобы оказать помощь нуждающимся. Оно обязательно мгновенно найдет такого человека и окажет ему помощь таким образом, что тот и знать не будет, откуда она пришла».

На этот раз Эмиль представился Спасскому в виде диккенсоновского беспризорника – это смотрелось еще смешнее.

Дальше разворачивалась пространная лекция об обмене энергиями в Плотном и Тонком мирах, автор которой задавал, в общем-то, риторический вопрос: «Неужели треть своей жизни человек спит только для того, чтобы тридцать лет из ста находиться в полнейшей неподвижности, бездеятельности, бессознательности? Неужели сон нужен только для того, чтобы создавать во сне умственные картинки – иногда истинно бредовые и нередко совершенно невероятные и ненужные для физической жизни?»

Действительно, усмехнулся Спасский и отхлебнул кофе. Неужели для этого?

«Мир снов – это астральные сферы Тонкого мира. Это мир живых людей. Энергичный земной человек живет в Тонком мире во время ночного сна такой же наполненной жизнью, как и днем на Земле. И нередко куда более активной и интересной», – продолжали лекторы.

Да уж, это точно, подумал Антон. Куда более интересной!

Движением глаз он переместил визуальный экран на стол, положив его, как обычный планшет в своем времени. Иногда глаза уставали считывать записи с виртуальной вертикали. Сам того не заметив, он не на шутку увлекся пламенными речами вещавших о Тонком мире.

Он прочитал о вещих снах и снах-предупреждениях. Прочитал о телепатических снах – как передавалась, например, последняя предсмертная мысль человека его близким, а то и совсем чужим людям. Прочитал об аллегорических снах, которые «могли быть проблесками реальности, а могли исходить от коллективного бессознательного в искаженном фантазией конкретного человека виде». О ретроспективных снах, «которые вытаскивают из глубин сознания давно ушедшие и забытые события». Прочитал о снах-внушениях, когда какая-то информация настойчиво стучалась к человеку – в частности, вспомнил известную с детства легенду о Генрихе Шлимане, которому именно во сне было рекомендовано бросить банковское дело в Сан-Франциско и заняться раскопками за океаном. Спасский прочитал даже о снах, которые передаются по наследству. В последнем абзаце он наткнулся на цитату Парацельса: «Сновидения могут быть результатом сознательного или бессознательного взаимодействия мозга двух живых людей и даже результатом взаимодействия сознания человека живого и мертвого».

На этом впечатляющем допущении он отключил виртуальный архив, уверившись, что больше читать ему ничего не стоит. Абсолютно точно. Полагаться можно было только на собственную интуицию или, если уж именно так это хотели именовать теософы и космисты, чутье своего «тонкого тела». И помнить о Воинах Света, да. Только вот Антон уже не был уверен в правоте тех, на чьей стороне воевал. Он начинал ловить себя на мысли, что в каком-то смысле даже сочувствует Артуру Каллахану – да, тому самому всемогущему гению Артуру, который грозил все человечество превратить в виртуальное «облако».

Но он вовсе не хотел думать о том, почему ему сочувствует.

***

Следующий день внес приятное разнообразие в течение будней – Том, оставив на день службу, учил Антона обращаться с оружием. Спасскому вручили бластер и несколько разномастных пистолетов, уже запрограммированных на его отпечатки пальцев. Бластер представлял собой, в общем-то, тот же компьютер, в него был закачан целый букет разнообразных программ. Кроме всего прочего, в него был вмонтирован чип-рентген, наделявший оружие суперзрением и позволявший видеть сквозь стены, дерево, пластмассу и даже человеческую кожу. С помощью подобных чипов в новом времени диагностировали опухоли и переломы, искали людей под завалами, отличали фальшивые купюры от настоящих; строителям это позволяло обнаруживать недочеты при проектировании и отделке, спецслужбам – искать наркотики. Бластер элитных войск был способен на все это при необходимости, но пока такое оружие давалось только единицам. Хотя в целом портативными рентгенометрами специалисты в разных профессиях пользовались уже лет двадцать, как пояснил Том.

В процессе обучения Антон также узнал, что уже существует оружие, запрограммированное персонально на противника, на его ID и, соответственно, ДНК. Это оружие было способно узнавать цель даже среди толпы, автоматически ставить его на мушку и уничтожать, не вредя другим людям.

– Впрочем, я учу тебя скорее для приличия, – сказал Том, когда они вышли погулять после часа стрельбы в сад, простиравшийся вдаль большой заброшенной пустошью, по бокам которой ряды старых фруктовых деревьев были вырисованы четко, как на цветных линогравюрах. – В реальности против спецназа ты, конечно, бессилен, а во снах тебя могут и копьем проткнуть, и нож в горло всадить. Хотя в любом случае привести в тонус мышцы и настроить глазомер полезно. Все эти пистолеты, конечно, ретро-модели. Но Артур, например, питает слабость именно к такому оружию. Он вообще любитель винтажа во всем – ему бы лет на сто раньше жить, или даже на двести – мне кажется, он наслаждался бы. Удивительно, как это сочетается с его идей превратить человечество в один бесконечный двоичный код, способный смотреть кино из собственных снов.

– Мы так запросто гуляем, вы с Эмилем уже не боитесь, что меня заметят? Ваше начальство или тот же Артур? – поинтересовался Антон.

– Ну, мы же не с оружием сюда вышли. Всегда могу сказать, что ты наш новый садовник. Или любовник. Или и то и другое вместе. В лучших традициях куртуазных романов прошлых веков.

– А что, и сейчас такое встречается?

– Да сплошь и рядом, – усмехнулся Том. – Ничего не меняется. Люди все те же. Зато у нас есть кибербордели, где ты можешь быть в двух телах одновременно через одну забавную программку. Мальчиком и девочкой сразу. Да мало ли кем! У вас такого не было еще, насколько я помню. Надо будет тебя сводить в одно такое местечко, а то сексуальное воздержание обычно выдает сюрпризы во снах.

– Да неужели? – наигранно поднял брови Антон, и Том отступил, поднял ладони в примиряющем жесте.

– Ну извини, извини за тот случай, Тони. Просто захотелось поиграть.

– Иногда мне кажется, вы вообще тут только играете, а не живете, – сказал Спасский. – Может быть, только во сне вы такие, какие есть на самом деле? Поэтому так любите там бывать? Поэтому так боитесь, что наступит сонный апокалипсис? Может быть, он уже наступил, и совсем неважно, что затевает Артур Каллахан? Может быть, он нужен вам как жертвенный агнец, чтобы не чувствовать себя виноватыми? Я тут вчера читал одну старую теорию – и мне все эти рассказы о черных магах, которые могут управлять тонким естеством своей жертвы, очень напомнили вашу реальность. Вы боитесь Артура, как какого-то колдуна. Как будто он может заставить вас делать все, что прикажет, несмотря на весь ваш извлекательский опыт.