Искатель и Муза (СИ)

   Скоро сессия.

   В последнее время учусь круглые сутки. Так здорово — оттого, что теперь мне некогда мечтать или думать, о чем не следует. Но часто накатывает ощущение, будто бы я не понимаю ничего из того, что читаю. Иногда во сне появляется кукла юноши с силиконовой кожей и добрыми глазами — он читает мне заново то, что я не успела понять за день учебы. Он объясняет всё очень легко. Если бы можно было поменять местами сны и реальность — я бы давным-давно это сделала.

   За стеной женский голос поет ту же самую песню, что и вчера, и позавчера. Я все так же не разбираю всех слов. И потому не знаю точно, есть ли в этой песне смысл. Живущие за стеной постоянны в своих музыкальных пристрастиях и склонностях. Антон иногда ставил успокаивающую музыку. Он так называл ее, успокаивающей. Он уехал три дня назад, я не успел спросить у него, что такое доброта, и потому вчера спросил у Саши. Саша ответил не сразу.

    — Добрый это очень хороший. Стремящийся делать добро.

    — Да. Я читал это. Что это значит?

    — Добрый — это такой, как шеф.

   Саша был занят тем, что проверял показания датчиков, которые в меня встроили после того, как Антон назвал меня психом. Саша отличается от Антона тем, что, когда он занят, не может спокойно отвечать на вопросы. Антон всегда отвечает на вопрос, если слышит его и если не говорит с кем-то другим. Может, это и есть доброта? Или один из признаков доброты?

   Я снова заговорил с Сашей, когда он уже собирался уходить.

    — Если один человек любит другого, что он делает? И что говорит?

    — Это зависит от человека. От конкретных людей. Одни женятся и начинают жить вместе долго и счастливо, другие не делают ничего. Если любишь, принято говорить о любви и стремиться быть вместе с любимым как можно дольше. Ведь жизнь коротка. Особенно для любящих.

    — Ты любишь кого-нибудь?

    — Такие вопросы не принято задавать. Но вообще да.

    — И ты стремишься быть вместе с ним?

    — С ней. Да, стремлюсь. До завтра.

    — До завтра.

   Он не сказал «желаю приятных снов». Он не из веселых.

   Если Антон любит меня, то он стремится проводить со мной больше времени? И мы говорили с ним о любви. Но он уехал. Если я люблю Алису…

   Смотрю на дождь. Завтра экзамен. Я выучила две трети билетов, осталась одна треть и четырнадцать часов до начала сдачи. Надо успеть всё доучить и поспать хотя бы пару часов.

   Но смотреть на дождь так приятно. Листья на деревьях вздрагивают, когда на них попадают капли. Я открыла окно — летняя свежесть вползает в комнату вместе с сыростью.

   Возьму дневник с собой прямо на экзамен. Вдруг запишу что-нибудь полезное? Или набросаю портрет аспиранта. Или вдруг после экзамена зайду в магазин, там снова столкнусь с ним — но на этот раз не растеряюсь и нечаянно уроню в его тележку свою любимую тетрадь. Вот только… Теперь я этого не так сильно хочу, как раньше. Это добрый знак! Иссякающее чувство становится менее важным.

   Я не верю в то, что пишут в сонниках, все эти примитивные толкования просто смешны. Но бывает, что в снах содержится предсказание, или что-то похожее на предсказание, или истина, или дополнение к истине. Это действительно так!

   Мой друг из снов, юноша с силиконовой кожей, скрипучими телодвижениями и невероятно добрыми глазами — сегодня он снился мне и ласково сообщил, что напрасно я не закрыла окно перед тем, как легла спать. Он был прав, на столе была лужа, два учебника и несколько тетрадей страшно промокли. Но на дневник не попало ни капли: дневник я положила на пол, рядом с кроватью, чтобы успеть записать сон до того, как он выветрится из головы. Какая я предусмотрительная!

   Я отключил себя вчера, чтобы не думать одно и то же. Я подумал, что всё равно придет Саша, и он меня включит. А если не придет — всё равно Антон когда-нибудь вернется.

   Действительно, Саша пришел и включил меня. Он был обеспокоен и задавал мне вопросы: как, зачем, почему я отключился. Я пытался ему рассказать, что это нормально, что Антон часто отключает меня на ночь, что он может сам спросить у Антона потом.

   Саша пробыл дольше, чем обычно.

   Если бы я был человеком, я бы стал немного другим после отключки. Мне мог бы присниться вещий сон. Или Алиса. Или слова Алисы, записанные в тетрадь — какие-нибудь другие слова, кроме тех, что в ней уже есть. Или Антон, рассказывающий о доброте.

   Алисе снилась шарнирная кукла в человеческий рост. Кукла — это модель человека. Я — тоже модель человека. Куклы похожи на людей, и на меня тоже. Ей снилась кукла с силиконовой кожей и добрыми глазами. У меня тоже силиконовая кожа. Я не знаю, добрые ли у меня глаза. Я плохо разбираюсь в доброте.

   Почему Антон не обратил на это внимание, если он все же читал ее записи? Ей снился кто-то, очень похожий на меня — почему он этого не заметил? Вдруг она тоже любила меня? Я уже несколько раз задумывался об этом. И вдруг Алиса не умерла? Вдруг она нечаянно выронила свой дневник в чью-то тележку, как и намеревалась? Вдруг мы с ней можем быть вместе как можно дольше?

   Стук в окно. Это дождь. Темнеет. Алиса тоже писала про дождь. Я знаю, в чем разница между нею и мной. Но теперь я тоже смотрю на дождь, не включая свет — значит ли это, что разница между нами становится меньше?

   Я открыл окно. На окнах решетки. Я не пролезу сквозь прутья, не повредившись основательно. Если удалить один прут, то будет существенно легче. Прутья прочные. Я пока не понял, чем их можно удалить. Пока можно просто смотреть на дождь и думать.

   Если я выйду наружу, меня быстро найдут и приведут обратно. Так что придется поторопиться. Я знаю, где живет Алиса, ее адрес записан на последней странице дневника, маленькими буквами. Очень маленькими, но я все же прочитал. Я уже несколько раз подробно представил, как туда добраться. Зачем мне встроенный навигатор, если я все время взаперти? Почему я называюсь «Искатель», и при этом не ищу ничего? Если не отключу себя, то снова буду думать одно и то же.

   Но может и нет. Ведь завтра в 16.00 придет Саша, или какой-нибудь другой лаборант, у которого будут ключи от входной двери. У него будут ключи, значит, завтра в 16.00 я могу выйти. Пока он не запер дверь снова. Если бы я не отключил себя вчера, я бы уже сегодня мог быть у Алисы. Хотя вчера не было дождя. Может, дождь очень важен? Иначе зачем писать о нем в дневнике? Дождь как-то влияет на мышление? Если бы Антон не уехал, я бы спросил у него.

   Мне осталось всего два экзамена и зачет, а я так ненавижу свою жизнь, что ни на что нет сил. Раньше я думала, что настоящий кошмар — это сплошные, беспрерывные, неконтролируемые воспоминания о нем. Вспоминать то, чего вспоминать не хочешь — это совсем бестолковое занятие, опустошающее и мучительное.

   Но настоящий кошмар — это отсутствие чувств, равнодушие к тому, что так тревожило прежде, к тем же самым воспоминаниям. Я так опустошительно равнодушна всю последнюю неделю, что ничего не хочу. Кажется, мне даже всё равно, сдам я сессию или нет. Но так не должно быть. Не должно быть всё равно.

   Дети, играющие во дворе, очень громко спорят. Мне не интересно, а все равно слушаю.

   Звонила Ольга и звала прогуляться в парк. У Ольги выходной, а у меня завтра последний зачет. Вот завтра можно будет погулять. Я пообещала ей, что позвоню сама. Теперь главное — не забыть об этом.

   Сижу на подоконнике и лениво учу антропологию. Смотрю на машины, скопившиеся у подъездов. Если люди — это муравьи, то машины — это палочки, которые они носят на себе. Мы с Соней говорили об этом на первом курсе. У людей столько игрушек. Вся цивилизация — как одна большая игрушка. В конце концов, получается, что наши игрушки играют нами, вертят нами, как хотят. Стоило ли заводить их?