Шестой ангел. Начало

— Я не об этом. Что там случилось с Вавиловым? Я думал, в контексте противостояния речь о генетике шла. Вроде как Лысенко отвергал генетику — продажную девку империализма, нет?

— Так многие думают, хотя сама фраза не из тех времен, а из спектакля 60-х годов, — буркнул Алик. — Лысенко был директором Института генетики, когда Вавилов уже в тюрьму загремел. Как он мог ее открыто отвергать? Дело только в том, что именно подразумевать под генетикой. Лысенко под этим словом просто разумел нечто совсем иное, чем вавиловцы.

— Погоди, так за что же все-таки конкретно арестовали Вавилова, если речь лишь о разнице в понимании термина?

— За что, за что. За контрреволюционную вредительскую деятельность, вестимо. И за принадлежность к выдуманной антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия». Ты что, не знаешь, как приговоры тогда писались?

— Нет, я не о приговоре как таковом, он действительно не слишком интересен, а об исходных предпосылках. Они могут отражать более реальные причины. Вот, скажем, существует ли постановление на арест Вавилова?

— Этого я не знаю, — зевнул Алик, всем своим видом показывая, что время позднее и пора уже спать. — Может, потом и стоит поискать, в самом деле.

Глава 15 Агроприем

Я пошел к себе в номер, завалился в кровать, но уснуть не получалось. Поворочавшись в постели, я не выдержал, включил свет и полез в интернет. Хотелось все-таки уточнить, за что же арестовали Вавилова. Первые два часа поисков ушли практически впустую. Кроме привычного: «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведет борьбу против теорий и работ Лысенко», ничего не находилось. Но против каких конкретно теорий и работ Лысенко выступал Вавилов? Это было как-то неясно. Чем больше я читал, тем больше мне казалось, что я что-то упускаю. Что ответ где-то рядом, но я его почему-то не вижу. В результате я плюнул на поиски статей Лысенко и на материалы съездов и партийных пленумов, интуитивно почувствовав, что наводка должна быть где-то еще.

Сначала на глаза мне попалось письмо бывшего секретаря Вавилова Анны Ревенковой, адресованное генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу. Ре-венкова, будущий биограф Вавилова, сама находилась под следствием по «делу Вавилова» в течение десяти месяцев и могла судить о предъявляемых академику обвинениях. Заканчивалось письмо странной фразой: «Кстати сказать, обвинения в адрес Н. И. Вавилова не касались проблем генетики. Они относились к другой области». Скана письма в сети не нашлось, но если это был не фейк, то вопрос с реальными обвинениями становился все интересней.

Затем я наконец нашел в вестнике РАН искомое постановление на арест Вавилова от 5 Августа 1940 года. Академик был арестован на следующий же день. Кроме общих фраз о вредительстве, отвлеченном академизме и борьбе с новейшими воззрениями в области селекции, постановление отмечало конкретную подрывную деятельность Вавилова «в целях опровержения новых теорий в области яровизации и генетики».

С генетикой все было прозрачно, Лысенко утверждал, что наследственность не передается генами. Его кредо было позже ясно изложено в статье «У истоков новой биологии»: «Вот только что снесенное куриное яйцо. Казалось бы, мы можем утверждать, что такие-то признаки курицы заложены в этом яйце. Нет, настоящий мичуринец никогда так не скажет. Он знает, что это неверно, что никакие признаки будущего существа в яйце не заложены и не могут быть заложены. В яйце нет и не может быть, например, формы гребешка, хотя бы в виде какого-то «гена», предопределяющего эту форму, потому что там нет еще никакого гребешка, а думать, что форма какого-либо физического тела может существовать без этого тела, — это мистика, это абсурд». Вышеозначенная ода взглядам Лысенко была заказана одним из его основных сотрудников Донатом Долгушиным своему брату, публицисту Юрию Долгушину. Генетикам тогда при виде таких статей было вовсе не до смеха. Но в постановлении на арест Вавилова генетика упоминалась только в контексте членства академика «в составе фашистско-германского генетического общества» и во фразе «фашистской расовой теории в вопросах генетики». Больше ни о генах, ни о генетике в постановлении не было ни слова. Зато было указано на противодействие Вавилова яровизации.

В обоснование необходимости ареста были приведены показания уже к тому времени расстрелянных «врагов народа» о вредительской деятельности Вавилова. Арестованный еще в 1937 году директор Института по изучению засухи Рудольф Давид обвинял Вавилова в том, что он и его приспешники «активно выступали против революционной теории академика Лысенко о яровизации и внутрисортовом скрещивании». А вот в самом приговоре ни внутрисортовое скрещивание, ни яровизация уже не упоминались. Но если внутрисортовое скрещивание, как мы уже знали, провоцировало заражение спорыньей, то что было не так с яровизацией?

Спать совершенно расхотелось, и я продолжил поиски. Вскоре я наткнулся на дневники академика Вернадского, которые опять же прямо отсылали к яровизации. Старый академик в записи от 9 сентября 1940 года вскользь упоминал слова палеонтолога Борисяка, утверждающего, что до отъезда в Буковину Вавилов делал доклад в ЦК партии о Лысенко и был очень доволен результатами. Вавилов, по словам Борисяка, утверждал, что яровизация провалилась, и через пару месяцев это выяснится. Сам Вернадский никаких выводов из этого сообщения не делал. Вавилов на тот момент уже месяц как был арестован в этой самой Буковине.

Впервые в жизни я пожалел, что я не ботаник и не аграрий. Здесь явно была какая-то загадка с этим агроприемом. Постоянные отсылки к яровизации настораживали. И несмотря на глубокую ночь, я решил уточнить, что же именно означало в те годы это слово. Картина вырисовывалась расплывчатая. Применяемый Лысенко термин «яровизация» обозначал сразу три понятия, что порождало массу недоразумений. Но меня интересовали конкретно разработанные академиком агроприемы. В этом контексте яровизация — специальная обработка семян перед посевом, якобы ускоряющая процесс роста и созревания зерновых. Сама идея, надо заметить, антинаучной не представлялась, да и была известна еще с 19-го века, что, впрочем, сам Лысенко и не скрывал. Поначалу он предложил переделывать озимые в яровые, то есть сажать весной те семена, которые надо было сажать осенью. Без яровизации такие злаки не выколашивались, а с яровизацией — вроде как получалось. Ошибка была в другом: Лысенко утверждал, что всего за несколько поколений озимая пшеница должна окончательно превратиться в яровую и давать большой урожай, а «озимость» злаков будет искусственно изжита.

Упрощенно, идея была в том, что зерно надо «обмануть», создавая условия, моделирующие приход осени-зимы. То есть поместить во влажную и холодную среду. На практике это выглядело так: зерно перед севом в подвалах и сараях заливали водой и периодически ворошили лопатами, чтобы температура чуть выше нескольких градусов не поднималась. Потом стало ясно, что озимые в яровые почему-то превращаться не хотят, и тогда стали яровизировать сами яровые, мотивируя это тем, что они таким образом якобы выколашиваются на несколько дней быстрее, чем избегают суховея. Доказана однозначно эффективность яровизации никогда так и не была, но агроприем опытно проводился с 1932 года, а с 1936-го был введен уже планово.

Журнал Лысенко «Яровизация» 1936 года пестрел обещаниями колхозов к 1937 году максимально увеличить долю яровизированных посевов, а многие колхозы уверяли, что к 1937 году добьются 100 % яровизации. В том же журнале отмечалось, что в условиях исключительно теплой весны 1936 года яровизация проводилась при повышенной температуре, поэтому ее успехи не особо видны, но в 1937 году при увеличении общей массы яровизированного посева зерновых культур будут подготовлены риги и сараи с земляными глинобитными полами для лучшего охлаждения. В портовом холодильнике Одессы, например, была заложена партия семян для яровизации при 0°. Некоторые колхозы клялись, что их урожай уже полностью яровизирован.