Великий ум Марса

то он был все же далек от уверенности в этом. Просто анализ событий указывал на тот факт, что я был единственным, кто мог бы иметь какую-то причину для вмешательства в судьбу этого объекта. Он приказал наблюдать за мной, чтобы доказать или отвергнуть эту возникшую у него мысль. Свое беспокойство он объяснил мне сам.

– Я часто изучаю реакции подвергнувшихся пересадке мозга, – сказал он, – и поэтому я не совсем удивлен своей собственной. Энергия моего мозга пробуждается, ведя в растущей выработке психологической энергии, но я чувствую еще, как влияет на меня молодая ткань нового тела. Влияние это происходит путем, который мои эксперименты еще полностью не раскрыли, и который, как я теперь вижу, должен быть тщательно исследован, чтобы можно было разобраться в нем. Мои мысли, мои наклонности, даже мои стремления изменились, или, по крайней мере, искажены пересадкой. Требуется некоторое время, чтобы найти себя.

Несмотря на отсутствие интереса, я слушал вежливо, пока он не кончил, а затем переменил тему разговора.

– Ты узнал местопребывание пропавшей безвести женщины? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой.

– Ты должен понять, Рас Тавас, – произнес я, – я абсолютно уверен, что ты знаешь: устранение или уничтожение этой женщины полностью сорвет мой замысел. Ты здесь хозяин. Здесь ничто не происходит без твоего ведома.

– Ты имеешь ввиду, что я ответственен за исчезновение этой женщины? – спросил он.

– Да. Это очевидно. Я требую, чтобы она была возвращена.

Он вышел из себя.

– Ты кто, чтобы требовать? – кричал он. – Ты никто! Лишь раб! Умерь свою наглость, или я сотру тебя – сотру! Как будто ты никогда и не существовал!

Я рассмеялся ему в лицо.

– Ярость – наиболее бесполезный атрибут сентиментализма, – напомнил я ему. – Ты не сотрешь меня, потому что я один стою между тобой и смертью.

– Я могу обучить другого, – парировал он.

– Но ты не можешь верить ему, – заметил я.

– Ты торговался со мной за жизнь, когда я был в твоей власти! – кричал он.

– Потому что ничто, кроме вреда, который мог быть причинен тебе, не заставил бы тебя согласиться. Пусть будет так, как было, чтобы ты доверял мне снова, так как нет других причин для недоверия. Так почему ты не добьешься моей благодарности и верности возвращением женщины и выполнением как в мыслях, так и на деле, условий нашего соглашения?

Он повернулся и посмотрел на меня с уверенностью.

– Вад Варс, – сказал он. – Даю тебе честное слово барсумианского пэра, что абсолютно ничего о ее местопребывании не знаю.

– Может быть, Ямдор сделал это, – упорствовал я.

– Не Амдор. Насколько я знаю, нет людей, каким-либо путем связанных со мной, которые знали бы, что с ней. Я сказал правду!

Разговор был не так уж бесполезен, как могло бы показаться. Я был уверен, что убедил Рас Таваса почти полностью, что ничего не знаю, так же, как и он, о судьбе Валлы Дайи. Но что это убедило его не полностью, доказывала непрекращавшаяся еще долгое время слежка за мной. Факт этот открыл