Блаженный

ье других, недопустимо этически; и даже, если я расскажу тебе все и ты создашь для кого-нибудь счастье, оно уже у колыбели будет отравлено моею бедой. Поэтому я ничего не скажу, дабы избавить тебя от деяний скверных, постыдных и до крайности омерзительных.

- Рассказав обо всем, ты принесешь себя в жертву ради блага других, а это будет добродетельно, честно, великодушно.

- Пожертвуй-ка лучше собой!

Терпение у Трурля лопалось, но он взял себя в руки, поскольку прекрасно знал, с кем говорит.

- Послушай, - сказал он. - Я напишу диссертацию и укажу в ней, что открытие сделал ты.

- А ты напишешь, что автором был не просто Трурль, а Трурль цифровой электрический и алгоритмический?

- Я напишу всю правду, ручаюсь!

- Ага! Значит, напишешь, что ты меня запрограммировал, то есть выдумал!

- А разве нет?

- Ясно, что нет. Ты меня не выдумал, как не выдумал себя самого, ведь я это ты, только вне материальной оболочки. Я - Трурль информационный, то есть идеальный, то есть концентрированное выражение трурлеватости, ты же, прикованный к материальным атомам, - невольник чувств и ничего больше.

- Ты что, рехнулся? Ведь я - материя плюс информация, а ты - одна лишь голая информация, значит, меня больше, чем тебя.

- Если тебя больше, то и знаешь ты больше, зачем же спрашиваешь? Честь имею кланяться.

- Отвечай - или я выключаю машину!

- Ого! Так мы уже угрожаем убийством?

- Это совсем не убийство.

- Нет? А что, если позволено будет спросить?

- Ну чего ты ко мне привязался? Чего тебе надо? Я дал тебе свою душу, все свои знания и умения, а ты отдариваешь меня скандалами!

- Не напоминай мне о том, что ты дал, иначе мне придется напомнить о том, что ты с лихвою хочешь отнять.

- Ты будешь говорить или нет?

- Увы, не могу - учебный год только что кончился. Ты обращаешься уже не к директору, ректору и декану, а к лицу совершенно частному, которое собирается в отпуск. Буду принимать морские ванны.

- Послушай, не доводи меня до крайности!

- До встречи на отдыхе! Мой экипаж подан.

Ничего уже не сказал натуральный Трурль цифровому, а вместо этого, обежав машину вокруг, выдернул потихонечку шнур из розетки и через заднюю стенку увидел, как рой раскаленных проволочек потемнел, подернулся пеплом и погас. Почудилось Трурлю, будто оттуда, изнутри, донеслось чуть слышное хоральное "а-а-ах" - предсмертный стон всех Трурлей цифрового университета. Минуту спустя, в ужасе от содеянного, он хотел уже снова воткнуть штепсель в розетку, но при мысли о том, что скажет Трурль из машины, бессильно опустил руки. Вышел он из лаборатории в сад, да так поспешно, что это походило на бегство. Сначала он собирался присесть на лавочке под зеленой кибарбарисовой изгородью, где прежде, бывало, предавался размышлениям столь плодотворным, однако же передумал. Сумеречное сияние луны заливало сад и окрестности, но именно этот торжественный блеск досаждал Трурлю, напоминая о временах молодости, ведь спутник был дипломной работой