Музей Восковых фигур

Чтобы попасть в Монтсеррат по западной линии, надо ехать до Монистроля — пятой станции от Барселоны (51 кил.); по южной же линии — до Марторелля (33 кил.).

С одной стороны Монтсеррата, на краю упомянутого ущелья, расположен древнейший монастырь св. Девы, а с другой, близ старинного селения Кольбато, — обширные сталактитовые гроты, спускающееся один за другим на глубину более 50 метров и привлекающие как ученых, так и просто любопытных.

В Монтсерратский монастырь ежегодно приезжает большое число богомольцев; в особенности их много собирается в годовой праздник, 8-го сентября.

Сарагосская линия пролегает сначала по местности очень богатой и живописной; роскошные поля перемежаются с прекрасными фабриками. Железная дорога, выходя из северо-западных пределов города, идет вплоть до Меркады, очень близко от северной дороги на Херону. Пройдя мимо старого форта, она рассекает предместья города, где то и дело попадаются фабрики, заводы и дачи. За станцией С.-Андрес де-Паламор открывается вид на холмистые долины и горные цепи, красиво декорированные сельскими домиками и тенистыми садами. Вид этот делается еще обширнее за Монкадой, местечком, получившим название от развалившегося уже теперь замка, принадлежавшего одной из древнейших фамилий каталонских. Здесь фабричная и сельская культура соперничают между собой. Из пунктов, попадающихся на пути, наиболее замечателен Сабаделль, по справедливости называемый каталонским Манчестером. Сабаделль один из древнейших городов Каталонии, о нем упоминается еще в XI веке и впоследствии имя его попадается в бурной истории этой страны. Затем следует Олеса — последняя станция, не доезжая Монистроля — известная своими минеральными источниками (Banos de la Puda).

Причудливые зубцы Монтсеррата видны еще с полпу-ти; затем они исчезают за складками местности и, наконец, в Монистроле весь Монтсеррат открывается перед взорами путешественника. Отсюда видны и красноватые здания монастыря, расположенный в горной трещине, и белые выступы, висящие тяжелыми карнизами над монастырем.

Монтсерратские горы имеют странный вид наброшенных в беспорядке один на другой каменных конусов, совершенно обнаженных и обрывистых, в средину которых можно проникнуть только по немногим и крутым всходам. Эти пирамиды и конусы образованы из огромных известковых массивов, разных цветов — серого, желтоватого, красного, темно-бурого, склеенных между собою естественным цементом, перемешанным с песком.

Дожди мало-помалу производят свою разрушительную работу, размывают цемент, увлекают песок и землю и бороздят гору морщинами. Они проникают ее насквозь и образуют в глубоких гротах сталактиты. Разрушенные части, увлекаемые водяными потоками, представляют очень плодородную почву. Скаты Монтсеррата славятся своими виноградниками.

Со станции, расположенной довольно высоко, надо спуститься вниз, к шоссе, где обыкновенно к приходу поезда уже готов дилижанс, отвозящий путешественников в монастырь. По прямому направленно гора отстоит от станции в семи верстах, а по дороге надо ехать около девятнадцати. Я был одним из последних путешественников, которым пришлось ехать на лошадях, так как теперь до самого монастыря проложена зубчатая железная дорога.

По мере приближения к цели путешествия, местность становится все более живописной. Главный недостаток Монтсеррата заключается в том, что пейзажи его не украшаются видом воды. Только кое-где попадаются ключи, обделанные камнем на мусульманский манер. Тонкой струей блестит холодная влага, а сверху, с голубого неба, льется жгучий зной. Каменистые покатости, спускающиеся под разными углами к дороге, все изборождены частыми морщинами, который, точно острым плугом, проложены мощными струями весенних ливней.

С некоторых подъемов дороги открывается великолепный вид на Пиренеи, с красноватыми тенями в ущельях, и на волнистые поля желто-бурого цвета.

Чем выше, тем суровее и фантастичнее становится местность; дорога проходит иногда над глубокими пропастями, замаскированными по временам густым лесом, то между обрывистыми скалами…

Весь монастырь помещается на сравнительно небольшой площадке, ограниченной с одной стороны длинным обрывом, а с других отвесными утесами гор. В части, ближайшей к въезду, расположены монастырская контора, ресторан и странноприимные дома (casas de huespedes), а далее церковь и многоэтажные суровые здания с кельями для монахов.

Старинный монастырь и старинная церковь уже более не существуют. Сохранились только, как воспоминание отдаленной эпохи, византийский портал в две арки и часть готического монастыря XV века. Церковь перестроена из старой и не представляет снаружи ничего особенного. Внутри боковых стен идут в два яруса приделы. Легкий, небольшой купол поддерживается арками, идущими от последних приделов. Внутреннее убранство не особенно богато. Впрочем, и здесь встречается несколько превосходных произведений духовной живописи, а некоторые приделы обращают на себя внимание своей оригинальною отделкой, как, например, придел, посвященный св. Рамону великомученику, в котором верхняя арка над запрестольным образом украшена виноградными листьями, выточенными из мрамора, а светильники и лампады, самой фантастической формы, сделаны из вороненого и золоченого железа. Описать эту работу на словах очень трудно. Она принадлежит современному архитектору-художнику Гауди. В Барселоне имеется дом его постройки, принадлежащий миллионеру Гуэлю. Его фасад представляет смесь мавританского стиля с фантастическим. Простенки украшены разными железными фигурами. Употребление железа, в виде украшений, его отличительная черта. Придел св. Рамона устроен в память первых графов барселонских из фамилии Беренге-ров, у которых часто попадается имя Рамон.

Церковная ризница состоит из четырех комнат и здесь хранятся сокровища монастыря, которые, впрочем, еще незначительны и начали пополняться из доброхотных приношений только с конца двадцатых годов XIX столетия. Из ризницы по витой лестнице можно подняться в «Камарин» (уборная св. Девы). Это помещение, состоящее из трех комнат, находится над алтарем. Средняя, очень изящная комната, выстроена в фантастическом стиле: кругом идут мавританские колонны из желтого барселонского мрамора; капитель, высеченная из камня Майорки, тоже вроде мрамора, изображает виноградные гроздья и листья. Отсюда через широкую дверь вы проходите на небольшую нависшую над алтарем площадку вроде балкона, где стоит коленопреклоненное изображение св. Девы, украшенное дорогой мантией и короной. По обычаю все становятся перед ней на колени, причем монах подает для поцелуя правую руку Богородицы. Около церкви, в особых монастырских лавках, как и у нас, происходит продажа всяких реликвий, которые теперь, кажется, составляют довольно важную часть монастырских доходов.

В прежние же времена, начиная с XIV века и до начала нынешнего, монастырь был очень богат. Дон-Педро IV, король Аррагонский и Каталонский, Фердинанд и Изабелла, Карл V и в особенности Филипп II много пожертвовали на украшение обители. В числе многих приношений находились — перстень Франциска I, присланный им во время нахождения его в плену в Барселоне, и турецкие знамена от Хуана Австрийского после победы при Лепанто.

Как видно из описания монаха Аргаиса, в начале XVIII столетия перед алтарем имелось 110 серебряных лампад. Дарохранительница, пожертвованная Филибертом Савойским, была вся из золота и убрана тысячами драгоценных камней. У Божией Матери было четыре драгоценных венца, а у Христа — три, украшенных бриллиантами, изумрудами и редкими по красоте жемчугами. Теперь от всех этих сокровищ остались одни воспоминания. В начале XIX столетия, во время войны за независимость, большая часть их была захвачена главной хунтой или комитетом народной обороны для покрытия военных издержек. Остальное же было разграблено во время действия здесь корпуса генерала Суше. Однако, несмотря на свою настоящую скромную обстановку, Монтсерратский монастырь, благодаря фантастическому виду гор, в которых он находится, легендам, оку-тываюицим их как туманом, и наконец своей действительной истории, пользуется в католическом мире и в Испании почетом не менее Сант-Яго-Галицийского. Кроме тысяч скромных богомольцев, здесь был и папа Бенедикт XIII, сюда приходили молиться коронованные особы в скромных одеждах кающихся и босиком, оставляя следы своей благородной крови на острых камнях. Поэтому Виктор Бала-гер, известный каталонский писатель и один из историков Монтсеррата, справедливо называет его испанским Иерусалимом.