Ученик воина

менно со своим напарником-курсантом и с инструктором. Лицо инструктора было бесстрастной маской. Курсант Костолиц с кислой миной оглядел Майлза с ног до головы:

– Все еще таскаешь с собой эту допотопную свинорезку? – спросил Костолиц, с раздраженным видом кивнув на кинжал на поясе Майлза.

– У меня есть разрешение, – спокойно ответил Майлз.

– Может, и спишь с ней?

Легкая, вежливая улыбка. – И сплю.

Майлз задумался о своей непрекращающейся проблеме с Костолицем. Прецеденты барраярской истории гарантировали Майлзу, что за время своей карьеры на Имперской Службе он столкнется с «классовым сознанием» среди своих офицеров: в агрессивной, как у Костолица, или в более мягкой форме. Он должен научиться справляться с этими проблемами не просто удачно, но творчески, – если хочет, чтобы его офицеры прилагали на службе все старание.

Майлз испытывал мистическое ощущение, будто способен видеть Костолица насквозь, как врач видит тело на экране диагностического сканера. Каждый эмоциональный вывих, разрыв и ссадину, каждую выросшую из них недавнюю язву обиды – все это особо отмечал его мысленный взор. Терпение. Проблема проявляет себя со все большей и большей четкостью. Решение последует в свое время, как только представится возможность. Костолиц должен еще многому его научить. Да, учения по стыковке, в конце концов, окажутся весьма интересными.

С тех пор, как они в последний раз работали в паре, Костолиц приобрел узкую зеленую повязку на рукав. Интересно, что за остряк среди инструкторов додумался до этой идеи? Нарукавные повязки были чем-то вроде золотых звезд в карточках, только наоборот: зеленая означала условное ранение, а желтая – смерть, в зависимости от того, как инструктор оценил результат учебной катастрофы. Очень немногие кадеты ухитрились пройти тренировочный цикл, не собрав целой такой коллекции. Накануне Майлз столкнулся с Айвеном Форпатрилом, щеголявшим двумя зелеными и одной желтой. Все лучше, чем у одного невезучего парня, которого Майлз прошлым вечером видел в столовой – у того было пять желтых.

В последнее время рукав Майлза, лишенный подобных украшений, стал привлекать куда больше внимания инструкторов, чем ему хотелось бы. У такой дурной славы была и приятная оборотная сторона: некоторые наиболее внимательные из его сокурсников принялись тайно соревноваться за то, чтобы заполучить Майлза в свои группы, как средство, отпугивающее эти повязки. Конечно, самые наблюдательные избегали его теперь, словно чумы, понимая, что он стал привлекать к себе огонь. Майлз ухмыльнулся сам себе в радостном предвкушении чего-то действительно хитрого и коварного. Каждая клеточка его тела словно пела, очнувшись ото сна.

Костолиц, подавив зевок и в последний раз проворчав насчет того, что клинок Майлза – великосветское украшение, взял на себя правую сторону катера и начал проводить сверку со списком. Майлзу для той же цели достался левый борт. Инструктор плавал в невесомости от одного к другому, пристально поглядывая им через плечо. «Одно вышло