Войны Марса (Марсианский стройбат) (СИ)

– Наверное, это не так плохо, – дипломатично ответил Сергей, ибо заметил, что для муранов этот вопрос болезненный и они стараются его не касаться.

– Всё бы ничего, – вздохнул Турес, – только женщин у нас мало… Говорят, вырождаемся… А у вас женщины есть? – спросил он неожиданно с придыханием.

То ли распогодилось, то ли солнце стало ярче, но город словно вышел из тени, определился в очертаниях, словно старый знакомый, и в его расположении появился обусловленность с подземной архитектурой – должно быть, вначале строили невысокие дома и только потом между ними втискивали высотки и небоскрёбы, а также рыли туннели.

– Конечно, есть, – гордо ответил Сергей, откидывая стекло шлема, потому что дождь стал редеть и ему захотелось глотнуть свежего марсианского воздуха, хотя этот воздух и пах железом.

Сергей сразу вспомнил Милу, её лицо и её белый халатик. Сердце его бешено забилось. Как ему захотелось её обнять! Он уже давно понял, что Мила превратилась для него в спасительный образ, дающий на несколько мгновений хоть какой-нибудь отдых душе.

– Как ты думаешь, я им понравлюсь?..

Сергей едва не поперхнулся. На мгновение он представил Туреса рядом с Милой.

– Даже не знаю, брат… – с трудом сдержался Сергей и невольно посмотрел на его копыта и жёлтую маску из каких-то минеральных веществ.

– Я так и знал! – горестно воскликнул Турес. – Может, действительно, переделать ноги? А маску я смою при первой же возможности.

– Ну-у-у… – сказал Сергей, испытывая смешанное чувство злорадства, – как знаешь… – и едва не проглотил язык, ибо увидел, что они вышли к излучине огромной реки.

Тёмно-серая, широкая как Волга, река Шкабарь делила город Сен-Пал на две части. Нижняя его часть была старинной: с церквями, башнями, равелинами и колокольнями, вокруг одной из них раскинулось кладбище с фонарями. Вдали, как остров, возвышались серебристые ступенчатые небоскрёбы. Для того чтобы попасть туда, надо было спуститься вдоль старых крепостных стен из красного кирпича и миновать длинный-длинный мост Езекая – самый последний из вереницы мостов, похожий на Крымский в Москве, в форме изогнутого лука, с пилонами, и спуститься по лестнице с неимоверным количеством ступеней, которую венчал памятник марсианскому герою – он летел на неведомом звере, обратив взор в бесконечность. Никто не помнил, что это за герой. Даже таблички не осталось. Так рассказал Турес. Говорят, что это был испытатель летательных аппаратов, что он даже пролетел под мостом Езекая, что авиастроение только-только начало развиваться на Марсе, но пришло облако Глобула, и всё пошло прахом.

Мирон Парийский объявил привал. Он велел занести контейнер с ядерными пулями в здание, больше всего походившее на универмаг. В нём даже сохранились стеклянные стены, но с такими ржавыми потёками, что сквозь них почти не проникал свет. Зато изнутри можно было наблюдать за окрестностями, не опасаясь привлечь к себе чье-либо внимание. Мирон расставил часовых, а все остальные развалились отдыхать. Пашка Марфин и Мамиконов принялись дегустировать новую бутылку самогона. Тотчас на её запах, словно из-под земли появились серокожие, длиннорукие гоблины. Оказывается, гоблины тащили запасы Пашкиной браги. Они чинно, из очень грязных стаканов распили бутылку самогона. Потом Зовущий на гортанном языке отдал команду, и гоблины засуетились: развели костер из остатков мебели и принялись готовить еду. Вместе с клубами дыма по помещению стала распространяться невыносимая вонь, словно от жареной селёдки. Сергей предпочёл уйти в другое крыло универмага. У него сохранился пакетик с сублимированной кукурузой, и он жевал пресные шарики с жестковатыми крылышками. Винтовку он почему-то взял с собой, хотя ему порядком надоело таскать её. Но оставить такое оружие даже на попечение Гоши Мамиконова он не решился. Ещё засунут куда-нибудь по пьянке. Ищи потом.

Широкая лестница привела на третий этаж. Шаги гулко разносились по огромному залу. От тяжелых башмаков скафандра поднималась и долго не оседала лёгкая марсианская пыль. Всё, как у нас на Земле, думал Сергей. Даже похожие эскалаторы, если это, конечно, они. Он подошёл и посмотрел на лестницы, ведущие на второй этаж. Проржавевшие цепи ещё держали на себе стальные пластины. Снизу слышались беспечные голоса гоблинов. Если бы кто-нибудь возжелал напасть, данный момент был исключительно удобным.

Тусклые лучи искусственного солнца – всё, что осталось самого ценного от былой цивилизации, заметно ярче освещали город. Он притягивал взгляд. Та его часть, где река Шкабарь терялась в сумраке развалин – там, где в центре блестели едва различимые шпили, словно в утреннем тумане. А рядом темнело что-то, похожее на памятник. А если же хорошо приглядеться, то заметен был и речной порт, и ещё один рукав реки. Сергей долго всматривался в сумерки, счистив перчаткой ржавый налет со стекла, желая проникнуть в суть города, понять его. Ему казалось, что вот-вот он узнает такое, о чём, быть может, будет жалеть всю жизнь. Но он не сподобился истиной, не вышло. Что-то вдруг ускользнуло и ушло в темноту.

– Я тоже люблю этот город!.. – произнёс кто-то над ухом.

Сергей, отскочив в сторону и с полуоборота, не разобрав, что перед ними стоит чудище с широким торсом, ткнул винтовкой. Если только на ней был штык! Впрочем, и штык бы не помог, потому что в следующее мгновение винтовка валялась на полу, а на Сергея насмешливо смотрел камбун. Был он не таким высоким, как казался издали, но уж выше богатыря Мамиконова. И силы было в нём не меряно, потому что ему хватило одного движении руки с посохом в ней.

Прежде чем Сергей выхватил пистолет, камбун произнёс на чистейшем русском языке да ещё с волжским акцентом, растягивая слова:

– Прости, человек, я не хотел тебя испугать. Меня зовут Пантигера.

Он даже не шелохнулся, хотя, конечно, понял, что в кармане у человека оружие. В правой руке он держал рогатый шлем, в левой – боевой посол, на венчике которого, как показалось Сергею, тлел голубой огонёк. Голова у него была шишковатая, покрытая, как у игуаны, крупной желтоватой чешуёй.

– Это ты меня извини… – ответил Сергей, задирая голову, – я не ожидал. Меня зовут Сергеем.

Огромным был Пантигера, с широкой грудной клеткой, мускулистый. Но не тяжёлый и не сухой, а поджарый, как многоборец. В нём чувствовалась звериная ловкость. Та ловкость, с которой он выбил винтовку из рук Сергея. Однако он счёл возможным похвалить Сергея:

– У тебя хорошая реакция для человека.

Где же я такой говор слышал, ах, да, у капитана Парийского. Это и подкупало – как бы, свой, а посмотришь – в то же время не свой.

– А ты ходишь бесшумно, – не остался в долгу Сергей. – Это ты шёл за нами по крышам домов?

– Да, я хотел понять, куда и зачем вы идёте.

– Мы идём в Старый город, чтобы узнать, что это такое за облако Глобула.

– Многие из наших туда ходили, но никто не вернулся, – равнодушно сообщил Пантигера.

Ничего в нём нет от великой непознанной «тени», подумал Сергей, ничего, только очень здоровый.

– Почему?

– Все погибли, – ответил он.

Сергей понял, что он пытался скрыть страдание на своём огромном лице.

– Облако не отпускает. Даже мое оружие бессильно против облако. – Пантигера показал на посох, на кончике которого тлел голубой огонёк. Лицо у него снова сделалось возмущённым. – У вас же примитивное оружие людей. Оно может убить марсианина, и тех, кто придет с облаком, но бессильно против самого облака, – Пантигера кивнул на винтовку, которую Сергей держал в руках.

– У нас другого нет, – соврал Сергей. – А кто придёт с облаком?

– А зачем вы тащите белый ящик? – хитро спросил Пантигера, игнорируя вопрос.

Сергею показалось, что он читает его мысли.

– Ты будешь защищать облако? – в свою очередь поинтересовался Сергей.

Нельзя сказать, что ему не понравился Пантигера, но с ним надо было осторожным. Чёрт его знает, что у него на уме, подумал он. Существа такого размера полны агрессивности.