Ученик воина

укоятке дедовского кинжала. С тех пор развединформация била из офицера-связиста ключом. Нехорошо было так подвергать опасности одного из агентов капитана Иллиана, и еще хуже – рисковать их лучшим наблюдателем в оссеровском флоте. Если оссеровцы только догадаются, кто уничтожил деньги, этот человек несомненно поплатится жизнью. Хотя на данный момент им досталось лишь четыре упаковки с пеплом и неразгаданная тайна.

Майлз почувствовал легкое изменение силы тяжести и вибрацию; должно быть, корабли выстраивались в боевой порядок. Пора надевать шлем и выходить на связь с Тангом и Осоном, сидящими в тактической рубке. Техник Елены уже приладил ее шлем. Она подняла лицевую пластину и заговорила с ним; вместе они принялись что-то подстраивать.

Если у База все идет по плану, это явно последний шанс Майлза поговорить с Еленой по душам. Инженер на этот раз не будет стоять у него на пути, и некому будет узурпировать роль героя. В следующий раз он сам ее спасет! Майлз вообразил, как он расстреливает угрожающих ей справа и слева пеллиан и вытаскивает ее из какой-нибудь тактической ловушки – подробности пока были весьма смутны. Тогда она будет вынуждена поверить в его любовь. Тогда бы его язык волшебным образом развязался, он бы нашел верные слова – после стольких неправильных, – и ее снежная кожа потеплела бы от жара его страсти и снова зарделась румянцем…

Лицо Елены, обрамленное шлемом, было холодным, профиль – суровым; тот же безжизненный зимний ландшафт, что она являла миру с момента гибели Ботари. Это отсутствие реакции тревожило Майлза. Да, конечно, дендарийские служебные обязанности должны были ее отвлекать, не давать ей ни минуты покоя – не то, что доступная ему самому роскошь удалиться от дел. По крайней мере, с отъездом Элены Висконти она оказалась избавлена от этих неловких встреч в коридоре и конференц-залах, когда обе женщины яростно принимались напускать на себя холодный деловой вид.

Одетая в броню Елена потянулась и задумчиво уставилась в черное отверстие дула плазмотрона, встроенного в правый рукав скафандра. Она натянула перчатку, скрыв запястье с голубыми, словно бледные ледяные реки, венами. Взгляд ее заставил Майлза подумать о бритве…

Он подошел к ней, махнув техникам отойти. Слова, которые он произнес, не были ни одними из десятка так тщательно отрепетированных к этом случаю. Майлз понизил голос до шепота:

– Я знаю о самоубийстве все. Не думай, что сможешь меня одурачить.

Она вздрогнула и покраснела, метнула в него полный презрения взгляд – и со стуком захлопнула лицевую пластину.

«Прости», – с болью мысленно прошептал он. – «Так надо».

Арди водрузил шлем на голову Майлза, подключил провода управления, проверил соединения. Во внутренностях Майлза бушевал пожар, заставляя его кишки скручиваться и завязываться узлом. Черт возьми, не обращать на это внимания делается все труднее!

Он проверил связь по комм-линку с тактической рубкой. – Коммодор Танг? Это Нейсмит. Прокрутите картинку. – Внутренняя поверхность лицевой