Астронавты

ий движения воздуха, перемен в преломлении света и так далее. В таких условиях легко потерять ориентировку, особенно на такой трудной горной местности, как район Белого Шара. Из осторожности мы будем работать по трое. Двое будут обходить аппараты, а третий - в это время наблюдать за ними с некоторого расстояния и держать связь с ракетой.

Арсеньев раздал нам напечатанные листки.

- Это план работ с разбивкой на тройки. Первыми идут Осватич, Солтык и Смит, чтобы приготовить...

Зазвонил внутренний телефон. Лао Цзу взял трубку.

- Напряжение поля слабеет, - обратился он к Арсеньеву, - и к тому же быстро. Солтык говорит, что собираются грозовые тучи.

Арсеньев собрал бумаги с пульта.

- Это сходится с предположениями... падение силы тяготения должно сопровождаться грозами. Вопросы есть?

- Да, - сказал я. - Должен ли я готовиться к разведочному полету?

- Нет, не надо. Мы сразу спустимся на озеро. Еще?

- Белый Шар построен обитателями планеты, - произнес Осватич. - Можем ли мы встретить их здесь?

- На это я ответить не могу. Белый Шар, по-видимому, управляется на расстоянии. Но такая возможность не исключена. Обитатели планеты... они, несомненно, высокоразумные существа. Больше о них пока ничего не известно, и потому трудно сказать, что нужно делать в случае встречи с ними. Я могу только напомнить то решение, которое мы приняли перед отлетом: знакомство с обитателями планеты и устранение угрозы для Земли надо ставить превыше вопроса о нашей личной безопасности. Другими словами, мы не должны не только нападать, но даже и обороняться сильнодействующими средствами. И нужно стараться чтобы наши технические приспособления были в полном порядке. Вот и все.

Райнер и Осватич вышли. Тарланд спросил меня о чем-то; отвечая ему, я слышал, как Чандрасекар говорил Арсеньеву:

- Вы не должны были мне отказывать.

- И не отказал бы, имей я на это право, - возразил астроном. - Но кто-то должен работать с "Мараксом", а вы это умеете лучше всех.

- Вы его называете моим джином, - сказал Чандрасекар, - а оказывается, что я его раб!

В кабине уже никого не было. Мне тоже нужно было бы уйти, но я остался. Оба ученых, казалось, не замечали моего присутствия.

Чандрасекар сел за пульт. Арсеньев двинулся к дверям, но вдруг остановился.

- А о том, что я должен остаться...

Он вышел, не договорив. Чандрасекар сидел, положив руки на клавиатуру "Маракса" и слегка наклонив голову, - казалось, он вслушивался в доносившийся из недр корабля шум двигателя.

- Он прав, - тихо сказал он, - но и я тоже.

Хотя Чандрасекар не смотрел в мою сторону, я понял, что он обращается ко мне.

- Вы тоже хотели... идти на берег, профессор?

- Да. Мы оба правы... так часто бывает в жизни... потому-то она и сложнее математики.

Он прикоснулся к одному, к другому клавишу. На экране появились зеленоватые змейки; они начали трепетать, раздваиваться, извиваться. Я тихо вышел. В кабине все громче раздавался глухой шум токов.

Мы опустились