Нейромантик

. Потому что я очень много думал на эту тему. Но ничего не придумал. Однако в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего.

Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы.

- Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается.

Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко.

- Ну что ж, удачи, - сказал Финн.

Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно.

- Эй ты, задница, - сказал вдруг Котелок, когда Финн отдалился на десяток шагов. - А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной?

- Ты получишь то, чего хочешь, - ответил Финн.

- Что это означает? - спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом.

- Я хочу, чтобы меня стерли, - ответил конструкт. - Я говорил тебе об этом, помнишь?


Атмосфера виллы "Блуждающие огни" напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, которое застигло тебя, когда ты тупо рассматривал насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока; близости момента пробуждения, тщеты и повторений.

Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг - миллионов листов пожелтевшей бумаги, стиснутых матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс равнодушными глазами Молли приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери - медная табличка над дверью гласила: "La mariee mise a nu par ses celibataires, même". Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича - пуленепробиваемому покрытию "лексан", защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула - чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала.

После двух