Вспомни о Флебе

Игроку в "катастрофе" разрешалось ставить и свою собственную жизнь, если у него за спиной уже не оставалось "жизней", но такое происходило редко, и в играх, где самые лучшие игроки встречались с подающими надежды, ишлорсинами обычно были склонны запрещать это.

Капитан "Вихря чистого воздуха" не рисковал. Он всякий раз пасовал до того, как потерять "жизнь". Очевидно, он ждал карту, которая была бы почти небитой, прежде чем решиться на ставку, которая станет в этой игре последней. Хорза ел. Хорза пил. Хорза нюхал. Иногда он старался поглядывать на террасу, где сидел сначала, но из-за прожекторов ничего не мог разглядеть. Время от времени он глядел на сражающихся животных на трапециях. Те уже выдохлись от тяжелых ран. От недавней гармоничной хореографии их движений ничего не осталось, они просто висели на одной конечности и с яростной решимостью ударяли когтями другой, когда случайно оказывались достаточно близко друг к другу. Редким снегом падали капли белой крови и оставались лежать на невидимом силовом поле в двадцати метрах под ними.

"Жизни" все умирали и умирали. Игра продолжалась. Время тянулось или неслось, для кого как. Цены напитков и продуктов медленно росли по мере того, как приближался миг разрушения. Сквозь все еще прозрачный купол старой арены время от времени были видны огни стартующих кораблей. Двое спорщиков у бара затеяли драку. Хорза встал и ушел, пока не вмешались сотрудники безопасности.

Он пересчитал деньги. Оставалось только две десятых эойшанского кредита плюс немного денег на переводных кредитных карточках, пользоваться которыми становилось все труднее, так как принимающие их компьютеры постепенно отключались от финансовой сети орбитали.

Он привалился к барьеру у края кольцевого прохода. Игра за столом внизу продолжалась. Вел Уилгри; Суут шел следом за ним. Они оба потеряли равное количество "жизней", но у голубого гиганта было больше денег. Двое из подающих надежды покинули игру; один после того, как безуспешно пытался уговорить старшего ишлорсинами разрешить ему поставить собственную жизнь. Крайклин еще играл, но по увеличенному изображению его лица, которое Хорза мимоходом увидел на экране наркобара, было видно, что путь его был тернистым.

Хорза поигрывал десятой эойшанского кредита и страстно желал, чтобы игра закончилась или по крайней мере Крайклин выбыл из нее. Монетка прилипла к ладони, и он опустил на нее взгляд. Казалось, он смотрит в тонкую, бесконечно длинную трубу, освещенную откуда-то далеко-далеко снизу. Если ее поднести к глазу и закрыть второй, может закружиться голова.

Эойшане были расой банкиров, и кредиты являлись их величайшим изобретением. Они были настолько хороши в качестве единой валюты, что были признаны везде и каждый давал право владельцу обменять монеты на какой-нибудь стабильный элемент определенного веса, кусок территории на свободной орбитали или компьютер с установленным быстродействием или емкостью. Эойшане гарантировали обмен и всегда выполняли свой долг, и хотя курс