Дети победителей (СИ)

- И незачем придумывать такие длинные имена, - улыбнулся Бледный Кейтелле и Химилле. - Это даже опасно. Длинные названия - всегда опасно.

- Ты кто? - прямо спросил Химилла, скрестив руки на груди и озорно щурясь. - Цири?

На секунду показалось, что на белоснежном лице незнакомца отразилось удивление. Но он сам был - сплошное удивление и состоял только из необычных частей: удивительно прямые волосы до пояса, удивительно черного цвета. Кейтелле пытался вспомнить, где читал подобное описание, но так и не смог. Кожа Бледного казалась прозрачной - через нее просвечивали сетки голубоватых сосудов, вблизи это сильно бросалось в глаза… кстати, о глазах - огромные, как озеро.

- Я не цири, - он наклонился к Химилле, выставив вперед указательный палец. Черный коготь на белой руке концентрировал внимание. - Я - Ноксид.

Короткое имя рассмешило Химиллу. Он открыл рот и захохотал. Ноксид тоже улыбнулся. Ветер лениво шевелил его странные волосы, огромные глаза смеялись. Внутри белого человека не было войны, даже намека на нее. И, кажется, он только что обеспечил им прикрытие от “дезертирства с поля боя”.

- Дикарь какой-то! - бестактно радовался Химилла.

На хохот обернулись солдаты около леса.

- Сам ты дикарь! - прошипел Кеталиниро и дернул Химиллу за ворот. - Не привлекай лишнего внимания.

Ноксид разогнулся, медленно моргнул.

- Да не обижайся! - Химилла никак не мог отсмеяться. - Меня Химироланик зовут.

- Я знаю, - странно сказал Бледный. Он развернулся и пригласил следовать за ним.

Риза быстро строила лагерь. Прямо поверх грязи и горелых руин нарастали палатки, разгорались костры, варилась еда. Половина людей обследовала местность - с ними тут же отпросился Химилла, он не дал себя даже переодеть. Другая половина обустраивала ночлег. С наступлением холодов, вдали от действующих отрядов Сельманты Риза решила не рисковать здоровьем. На вопрос Химиллы, откуда же командир знает, что вражин рядом нет, никто не ответил, только по голове потрепали. Кейтелле приставили к Рейнайоли. Если точнее, разрешили приглядеть. Эмолий лежал на спальном мешке, дыхание не сбивалось, но и сознание не приходило.

- Приветствую Ватану, - молодой офицер с красной нашивкой на плече вышел из палатки командования. - Хотелось подойти раньше, но у нас самих ранен каждый второй. Так или иначе. Двое при смерти.

Он сел рядом, навис над Эмолием. Кейтелле смог внимательно изучить врача - ровесник, рыжеватый шатен с убранными на затылок кудрями, с невеселым аристократическим видом и выправкой военного. От него разило спиртным и дезинфекцией. Несмотря на недавнюю стычку с крысами и долгий переход, выглядел он гладко - хоть в рекламе пограничных войск снимай. Не далее как час назад врач беседовал с Бледным. Судя по всему, каждый солдат давно привык к местному призраку, а этот малый - более всех. Кажется, он даже смеялся в присутствии Ноксида. Больше врач не смеялся ни с кем.

- Что с ним? - спросил Кейтелле.

- Обычное дело, - врач колдовал с проводами у горла Эмолия. - Ноксид вырубил… видимо, были причины.

- Были, - кивнул Кейтелле. - Это опасно?

- Жить будет, - врач расстегнул ворот пациента и ощупал рубашку. Ощупанное ему не понравилось. - Эй, идиоты, никто не додумался его переодеть?!

Из палаток тут же откликнулось несколько человек, началась возня. Пока ребята из Ризы искали замену мокрой одежде, врач бесцеремонно ощупал плащ Кейтелле.

- Почему твой товарищ мокрый, а ты нет? - нахмурился офицер.

- В лужах катался, - Кейтелле кивнул в сторону деревни. - У него в каком-то из этих пепелищ дом был. Дом, семья и все прочее. Нервы сдали.

- Обычное дело.

Лица Кейтелле коснулась холодная ткань - над ними нависли послушные тени с кафтаном в руках.

- Переоденьте, - тихо приказал врач и за воротник оттянул Кейтелле в сторону.

Такая бесцеремонность осталась незамеченной. Врач умудрялся хамить так деликатно, что желания наброситься на него не возникало. Кейтелле вспомнил, что этот человек в ближайшее время будет спасать и его, и Химиллу, так что ссориться с ним казалось самоубийством. Остальные, судя по всему, думали так же. Именно по этой причине Кеталиниро затыкал себя каждый раз, когда перед глазами возникала фигура Келлиарниха, вспоротого пулей. Вопрос “Где вы, уроды, пропадали, когда Сельманта перемалывала нас?!” так и остался незаданным. Оставалось только гадать, почему Химилла еще не устроил скандал - тоже решил не рисковать или попросту забыл о прошедшей битве?

Врач достал из внутреннего кармана флягу и приложился к ней, затем предложил Кейтелле, но тот решительно отказался, хотя напиться хотелось до безумия.

- Айномеринхен, - представился врач и не глядя протянул руку.

Они обменялись рукопожатиями. Суровый Айномеринхен какое-то время молчал, долго пряча флягу в узкий карман, глядел на горизонт. Потом все же надумал вопрос:

- С вами еще пацан?..

- Сухой, - заверил Кейтелле.

- Какой бы ни был - ночи холодают, как бы не околел… маленький же совсем. Сколько ему?

- Десять, где-то так, - Кейтелле пытался понять, что разглядывает вдали Айномеринхен, врач отряда Риза, но впереди были только пепелища и мелькавшие уже в закате чьи-то головы. Волосы на одной из голов не были заплетены и развевались на осеннем ветру. Внезапно Кейтелле понял, на кого смотрит.

- Откуда у вас нальсхи?

- Кто? А… Ноксид? Откуда знаешь, что он нальсхи?

Кейтелле даже хохотнул, когда понял, что разгадал головоломку.

- А кто же еще?

- Чудовище со дна колодца, - мрачно пошутил Айномеринхен.

Уже после, годы спустя, Кейтелле поймет, что Менхен, ко всеобщему ужасу, был недалек от истины.

========== Интерлюдия 4. О плотности стен ==========

Солнце, время и влага - вот три врага нашей конторы. Вместе с ними приходит плесень и сжирает искусственное продолжение человеческой памяти. Либо искажает до неузнаваемости. Неизвестно, что хуже.

Кто-то когда-то подмочил снизу оригинал изображения. Быть может, в хранилище затекла вода, и бумага поплыла волнами, плотные ряды фотографий слиплись. При разделении неосторожная рука повредила половину свидетельств жизни целой цивилизации.

Внизу на снимке лишь расплывчатые фигуры - два ряда призраков, застывших перед окошком фотокамеры… если, конечно, их снимали камерой, а не чем-то другим. Белые пятна лиц в обрамлении размытых волос, темные сливающиеся одежды. Фигуры сплавились телами, навсегда превратились в сиамцев.

Только один стоит чуть в стороне. И кажется, его обособленность и самобытность уберегли хрупкий образ от губительной влаги - вода не попала в его угол. Он невысокий и хмурый, непривычно короткие для этой культуры волосы слабо вьются, лицо без возраста обращено куда-то вправо. Словно он вообще проходил мимо.

С его края и над головами остальных картинка начинает проясняться. В бумаге, испещренной шумами и бликами былых приключений, проступают грубые стены с выскобленными в них узкими провалами окон. Широкая стена редких глазков - таков их мир и они сами. Плотная оболочка, крохотные глазницы, которые не пускают внутрь свет, но оберегают от летящих снарядов. За плотной оградой во тьме сложно принять, что достаточно сильный удар может обрушить на голову любую стену.

Должно быть, сотрудники какой-то организации на юбилее или другом празднике…

Должно быть, поздняя осень…

Должно быть, полдень.

========== Глава 4. НОКСИД. За полгода до: ==========

Утром следующего дня Менхен устроил подлейшее представление.

Помутневшие за бессонную ночь глаза и накопившаяся в словах Кейтелле робость не придавали внешнему виду ветерана положительных черт, которых так добивался Айномеринхен. По его-то понятиям набеги в Аутерс неизменно должны привносить в жизнь бодрость и веселость. Разочарованный результатами, он снял трубку телефона, одарив Кейтелле лучистым взглядом. Напевая бредовую песню, набрал заученный номер.