Вспомни о Флебе

ебя. Игроки никогда не вставали со стульев (если это кому-то удавалось, ишлорсинами сбивал его тяжелым парализатором), но они могли убить себя. Каждая игровая панель, из которой посылали соответствующие чувства излучатели, на которой разыгрывались карты и которая показывала игроку, сколько времени и сколько "жизней" у него еще оставалось, имела маленькую полую кнопку, скрывающую наполненную ядом иглу, готовую вонзиться в нажавший эту кнопку палец.

"Катастрофа" относилась к играм, в которых было неумно создавать себе слишком много врагов. Только люди с очень большой силой воли могли противостоять желанию самоубийства, внедренного в их мозг совместной атакой половины игроков за столом.

В конце каждого круга, когда поставленные деньги были взяты игроком, набравшим больше очков, все остальные участники игры теряли "жизнь". Если "жизней" больше не оставалось или кончались деньги, они выходили из игры. По правилам игра заканчивалась, когда только один игрок сохранял "жизни", но на практике она прерывалась, когда остальные участники соглашались, что если они собираются продолжать игру, то могут потерять в предстоящей катастрофе свои собственные жизни. Самое интересное начиналось в самом конце игры, когда миг уничтожения уже совсем близко, а раунд длится достаточно долго, в нем большая ставка, и один или несколько игроков не согласны на прекращение игры. Тогда по-настоящему умные отделялись от обезьян, и игра становилась в высшей степени игрой нервов. Немало лучших игроков гибло, пытаясь превзойти друг друга в отваге и упрямстве в таких обстоятельствах.

С точки зрения зрителя, особым аттракционом игры-катастрофы было то, что чем ближе он находился к излучателю эмоций определенного игрока, тем больше он получал от тех эмоций, которые ощущали игроки. И за те несколько столетий с тех пор, как "катастрофа" развилась в одну из таких замкнутых, но популярных игр, возникла целая субкультура людей, жадных до таких чувств из третьих рук: моти.

Были и другие группы, игравшие в "катастрофу". Просто игроки кануна разрушения были самыми знаменитыми и богатыми. Моти могли получать свои эмоциональные уколы во многих других местах по всей Галактике, но только при Большой Игре, только на краю аннигиляции, только с самыми лучшими игроками (плюс несколько безнадежных) они переживали самые интенсивные эмоции. В одного из таких несчастных и воплотился Хорза, когда обнаружил, что входной билет стоит вдвое больше того, что он заработал на шаттле. Подкупить привратника оказалось намного дешевле.

Настоящие моти сидели прямо за ограждением, отделявшим их от "жизней". Шестнадцать плотно сгрудившихся групп потеющих, нервно переглядывающихся людей - как и игроки, это были главным образом мужчины - толкались и давились, только чтобы пробраться как можно ближе к столу, к игрокам.

Пока главный ишлорсинами раздавал карты, Хорза рассматривал их. Моти подпрыгивали вверх, пытаясь рассмотреть, что происходит. Вдоль ограждения патрулировали люди из службы безопасности