Вспомни о Флебе

женщина в передней части террасы встала, потянулась и побрела с выражением скуки на лице между креслами и сиденьями вверх по террасе. Она была как раз на уровне кресла Хорзы, когда терраса позади нее разразилась шумом и суматохой. Женщина остановилась и обернулась. Хорза тоже повернулся. Даже через поле пара было слышно мужское рычание. Кажется, дело дошло до драки. Двое охранников пытались помешать двум посетителям кататься по полу. Толпа на террасе обступила их. Ее внимание делилось между приготовлениями к игре-катастрофе и дракой на террасе. Наконец драчунов поставили на ноги, но прочно держался на них только один - молодой еще мужчина, показавшийся Хорзе знакомым, хотя и был сейчас в светлом парике, свалившемся с головы.

Другой драчун - тоже мужчина - вытащил из одежды карточку и показал ее своему противнику, который все еще продолжал рычать. Потом оба охранника в мундирах и размахивающий карточкой мужчина увели молодого человека. Мужчина с карточкой что-то вынул из-за уха арестованного, и того повели к входному туннелю. Молодая женщина с длинными белыми волосами скрестила руки и снова пошла вверх. Круглый пятачок свободного места в толпе на верхней террасе снова затянулся, как просвет в облаках.

Хорза смотрел вслед женщине, шедшей своей дорогой мимо далеких кресел, пока она не покинула террасу и не скрылась из виду. Он поднял голову. Дуэлирующие животные все еще прыгали и крутились. Их белая кровь, склеившая жирный мех, казалась раскаленной. Они тихо рычали и рвали друг друга длинными передними конечностями. Но акробатическая точность движений уже пострадала, они постепенно становились вялыми и неуклюжими. Хорза перевел взгляд на игровой стол. Там все было готово и игра вот-вот должна была начаться.

"Катастрофа" в принципе была не чем иным, как необычной карточной игрой: частью ловкость, частью удача и частью блеф. Интересной она была не просто высокими суммами, на которые играли, и даже не тем, что игрок, когда он проигрывал "жизнь", терял ее - живое, дышащее человеческое существо. Интересной она была применением сложного, изменяющего сознание двунаправленного поля вокруг игрового стола.

Игрок с картами в руках мог изменять чувства другого игрока или иногда даже нескольких. Страх, ненависть, отчаяние, любовь, дружелюбие, сомнение, воодушевление, паранойя - буквально любое эмоциональное состояние, на которое способен человеческий мозг, могло проецироваться на другого игрока или на самого себя. С достаточно большого расстояния или в полевом щите рядом игра очень походила на времяпрепровождение душевнобольных или слабоумных. Игрок мог вдруг выбросить свою лучшую карту; кто-то, у кого практически ничего нет на руках, ставил подчас все кредиты, которые имел; люди с плачем валились на пол или вдруг впадали в непреодолимые приступы смеха; они стонали от любви к какому-нибудь игроку, который, как все знали, был их злейшим врагом, или рвали свои ремни, потому что хотели освободиться, чтобы убить лучшего друга.

Или убивали самих себя.