Право на безумие

Так и началась эта ночь.

Иваныч расстарался на славу. Оказалось, он первый раз пригласил Веру к себе, и буквально из кожи лез, стараясь предугадать любой ее каприз. Веранда буквально утопала в розах. Как он их достал за такой короткий срок и в таком количестве, Леший понять не мог, но у влюбленных свои возможности. А Верунчик, похоже, прониклась серьезностью своего счастья, поэтому количество уменьшительных окончаний в ее фразах явно превышало количество самих слов. Когда мурлыканье и сюсюканье данной пары зашкалило все допустимые нормы, Алексей решил вернуть беседу в конструктивное русло. Поэтому наполнил бокалы и предложил выпить за их гостеприимного хозяина, который все так чудесно устроил, к тому же недавно вернулся из дальних стран, явно переполнен впечатлениями и готов поделиться ими со своими ближайшими друзьями. Все дружно чокнулись, а Верочка заохала и заахала по поводу привезенного подарка, объявив, что никогда ничего лучшего в ее жизни ей не дарили. Драгоценности буквально царские, колечко, кстати, у нее на пальчике, а другое она не надела, поскольку не смогла подобрать соответствующую одежду. Но в следующий раз непременно и обязательно, и протянула ручку над столом, демонстрируя изящную ладошку с массивным золотым кольцом на указательном пальце.

Оксана брезгливо сморщилась. Кольцо и без остальных побрякушек вызывало у нее неприятные чувства. Она перевела взгляд на Алексея и вздрогнула. Тот, словно каменный, немигающим взглядом смотрел на руку подруги. Такого выражения глаз, не лица, а именно глаз, она не видела никогда. Какой-то жуткий прищур. Испуганный, растерянный и злой одновременно.

-         Сашенька, ты же историю рассказывал про эти драгоценности. Такая интересная. Расскажи ребятам. И я с удовольствием послушаю.

Леший наконец выдохнул. Очень знакомое колечко. И маникюр знакомый, и ладошка целиком. Действительно, жутко знакомая вещь.

-         Расскажи, Иваныч. С удовольствием послушаю и Оксана не откажется. И если не трудно, как они тебе достались, тоже очень интересно.

Сулин подцепил вилкой кусочек сыра, отправил его в рот и замахал рукой: мол, что тут интересного.

-         Давай, Иваныч, колись. Вдруг, я в Египет поеду. Буду знать, в какой лавке такая прелесть продается.

История была следующая. Устав любоваться пирамидами и прочими архитектурными изысками, он попросил гида отвести его на местный базар. Базар был с большой буквы Восточный. Было там все и много. Набродившись по рядам, заваленных всякой всячиной, вконец устав и нанюхавшись различных специй, едва сдерживая чихание, он решил передохнуть в ближайшей кофейне. Развалясь с гидом  на подушках, куря кальян и попивая крепчайший кофе, он обратил внимание на мальчугана, который стоя у входа, отчаянно махал ему рукой. Гид, пообщавшись с пацаном, объяснил, что его приглашают посетить лавку и посмотреть драгоценности, которые достойны самого шейха. Мол, абы кого они не приглашают, а иностранец сразу видно человек достойный и уважаемый, ну и все такое прочее. Отдохнувший Сулин легко согласился, тем более далеко идти не пришлось. Лавка оказалась по соседству. Смотреть особо было не на что, ассортимент у купца был небогатый. Да и сам торговец особого доверия не вызывал, в глаза не смотрел, постоянно дергался, а внешне походил на дервиша, во всяком случае, какими их показывали в советских фильмах. Предложили Сулину ожерелье и этот набор, который ему сразу понравился. Поторговавшись для приличия, он заплатил и отбыл в гостиницу. А по пути гид и рассказал ему старинную легенду, связанную с этими украшениями. Не именно с этими, конечно, а так сказать с прообразом. Позднее, он довольно часто встречал на местных женщинах нечто подобное. А легенда такова.

Сулин глотнул вина и продолжил: «Жил да был где-то на Востоке очень богатый купец и просто хороший человек по имени Халид. Жил он счастливо и хорошо. Был у него большой, похожий на дворец падишаха дом, умная жена, трое сыновей и любимая красавица дочка. Царили в его семье покой и благополучие и, казалось, что не кончится это никогда. Но рушит все зависть человеческая. Нашлись недруги и у Халида. Продали они души злобному демону в обмен на свое земное счастье и великое горе для доброго купца. И разграбили на Шелковом пути его караваны, и погиб его старший сын лютой смертью, и ушел из отцовского дома, и пропал средний сын, и сгорел в пламени его дом, и, не вынеся этого горя, умерла его жена, а красавица дочка, став белой как снег северных стран, пала на землю и лежала словно камень, день за днем смотря своими прекрасными очами в одни только ей известные дали. Взмолился тогда к небесам купец, прося у них вернуть прежнее счастье. Но молчали небеса. Взмолился он во второй раз, прося у небес вернуть здоровье его дочери. И опять не ответило ему небо. Взмолился он в третий раз, прося у небес наказывать только его, и пусть он один понесет кару богов, а дети его будут жить счастливо. Но молчали и в этот раз небеса. И вскричал тогда Халид: «Небо, дай мне мести. Пусть мои беды останутся со мной, но дай мне сил и разума покарать виновных!» И стало темным небо над его головой, и заплакала его дочь, а слезы на ее щеках превращались в кроваво- красные камни. Утром следующего дня постучался в лавку купца старик-нищий и, приняв с благодарностью лепешку, молвил: «Принеси в жертву семь черных ягнят, испей их крови, и узнаешь своих врагов и получишь силу и неуязвимость для расплаты». Но услышал их беседу младший сын. Он сам принес в жертву семь черных ягнят и выпил их крови. Понял он, кто виновен в их бедах и, словно демон смерти, семь месяцев и семь дней рыскал по земле, собирая головы своих врагов. И покарав последнего из них, вернулся сын и, упав перед отцом на колени, сказал: «Мой долг исполнен». Только договорил он, как ударила в него молния, и стал сын пеплом. Наутро опять появился старик-нищий и, смотря в глаза купцу, произнес: «Прогневил ты богов, не дождавшись исполнения их воли. Просил ты мести, но сам месть не исполнил, а погубил своего сына и душу его. Теперь проклятие на всем твоем роде – и на умерших, и на живущих, и на еще не родившихся» «Что же мне делать?» - вскричал Халид. «Возьми семь слез своей дочери, вставь их в украшения, омой их первым молоком белой верблюдицы, и на восходе солнца одень на свою дочь. А дальше живи жизнью праведной, совершай благие дела, и знай: от каждого доброго дела будут светлеть слезы, а от каждого твоего греха будет мучиться твоя дочь. И наступит такой день, когда станут кристально чистыми слезы, и будет искуплен твой грех, и встанет с постели твоя дочь здоровой, прекрасной и молодой. Но умрешь ты в этот же миг и не увидишь счастья в ее глазах. А еще я хочу тебе сказать, что можешь ты жить вечно, если одев на дочь драгоценности, будешь жить во грехе, подвергая адским мукам ее и души своего рода» Поблагодарил купец старика, накормил его и проводил с почетом. Собрал он слезы дочери и отнес их золотых дел мастеру, который изготовил красивейшие на всем Востоке серьги и подвеску. Сделал Халид все как сказал старик, и, надев драгоценности на свою дочь, день просидел у нее в ногах, горько плача. Но утер он слезы, поднялся с колен и начал жить. И жизнь его была светла и праведна, так что ни одна слезинка больше не падала из глаз его дочери. И настал наконец тот день, когда кристально чистыми, а не мутно багровыми стали камни в украшениях дочери. Поднялась она со своего ложа такой же молодой и прекрасной, лишь волосы стали белыми как молоко. И улыбнулась она от счастья, и умер Халид, не увидев этой улыбки, но исполнив свой долг. В этот же день вернулся его средний сын и обнял свою сестру. А отца их хоронил весь город и многие, приехавшие из других мест, поскольку Халида за его благородство, разум и праведность знали и любили. Через некоторое время постучался в их дом старик и, попросив милостыню, рассказал детям купца, что совершил для них и для их будущих детей их отец. А, уходя, протянул сыну Халида кольцо, сказав: «Надень его и никогда не снимай. И передавай его старшему в семье. Будет оно помогать и не даст забыть о былом». Сказав это, старик ушел, и никто никогда его больше не видел. А брат и сестра, и их дети, и дети их детей жили долго и счастливо. И сейчас среди нас живут их потомки, удивляя своим благородством и разумом. А камни стали называть по имени дочери купца - «слезы Аксу». И сложилось поверье, что у злого человека они мутные, кроваво багровые, а у праведного – кристально чистые»