Осколки чести

, и потом еще – пока не наступит гибель мозга. Сила, возможность, желание – у нее есть все. «Так вот что чувствовал Эйрел на Комарре, – подумала она. – Теперь я понимаю. Нет. Теперь я знаю».

– Сколько? Где?

– Четверо, – прохрипела Мехта. Корделия обмякла от облегчения. – Двое в вестибюле. Двое в гараже.

– Спасибо, – механически поблагодарила Корделия. – А теперь отдохните…

Связав беспомощной женщине ноги, она сунула ей в рот кляп и уложила на полу, между стеной и кроватью. Быстро рассовала по карманам документы, кредитные карточки, деньги. Потом включила душ и на цыпочках подошла к двери. Ох, как нужна сейчас минута, всего одна минута, чтобы овладеть собой… Тейлор и санитар куда-то вышли – наверное, на кухню выпить кофе. Корделия сделала шаг в гостиную и осторожно осмотрелась.

О, Боже! Тейлор стоял в дверях кухни, поднося чашку к губам. Они замерли, глядя друг на друга.

Корделия подумала, что зрачки у нее, наверное, огромные, как у какого-нибудь ночного зверька. У наблюдавшего за ней командора странно искривились губы. Потом он медленно поднял левую руку, отдавая ей честь. Рука была не та, но в другой он держал чашку кофе. Он отпил глоток, не сводя с нее глаз.

Корделия вытянулась по стойке «смирно», отсалютовала и тихо выскользнула из квартиры.

На секунду ее охватил ужас: у входа оказался журналист со своим оператором, один из самых назойливых, тот самый, которого она вчера выгнала из здания. Пьянея от волнения, она улыбнулась ему, чувствуя себя парашютистом в затяжном прыжке.

– Не раздумали брать интервью?

Он мгновенно схватил наживку и защелкал кнопками радиоаппаратуры.

– Помедленнее, помедленнее. Не здесь. За мной следят, знаете ли. – Она заговорщически понизила голос. – Правительство заметает следы. То, что мне известно, может взорвать всю администрацию. Это касается судьбы пленных. Вы могли бы… сделать себе имя.

– Тогда где же? – Он буквально лез из кожи.

– Как насчет космопорта? Там в баре тихо. Я закажу вам рюмку чего-нибудь, и мы сможем спокойно… посидеть и спланировать кампанию. – У нее в голове шел отсчет времени. Вот-вот дверь их квартиры распахнется. – Но предупреждаю вас, дело трудное. В вестибюле – два правительственных агента, и в гараже тоже. Мне надо пройти мимо них незамеченной. Если станет известно, что я с вами разговаривала, другого шанса вам уже не дадут. Никакого насилия, просто ночью вы тихо исчезаете, и разносится слух, что вас «положили на обследование». Понимаете, что я хочу сказать?

Журналист явно ничего не понял – его передача специализировалась преимущественно на «клубничке» – и, сгорая от нетерпения, повернулся к оператору:

– Джон, быстро давай сюда свой пиджак, шляпу и голокамеру.

Лучшей маскировки нельзя было и желать. Преображенная Корделия шагнула в лифт и вместе с телевизионщиками поднялась в гараж. У выхода дежурили двое в голубой форме. Она небрежно вскинула камеру на плечо, заслоняя голову, и прошла мимо них к машине журналиста.

В баре космопорта Корделия заказала