Астронавты

пяти тысяч метров и не увидели машины? Потом взгляд мой падает на крылья, и мне все становится понятно. Какой-то умник-инженер велел окрасить корпус и крылья самолета в светло-коричневый цвет, обосновав это научными доводами о свойствах атмосферы Венеры, о поглощении, об излучении и так далее... Машина так слилась с почвой, что ее невозможно заметить.

- А пеленгатор тоже не помог? - спрашиваю я снова. - Помехи, да?

- Да.

Теперь я должен быть особенно внимательным, ибо в центре экрана появляется светлый кружок. Это означает, что я уже недалеко от ракеты. Самолет не может попасть внутрь таким же образом, как он оттуда вылетел.

Солтык снова заговорил:

- Вы видите нас, пилот?

- Нет, - напрягаю зрение, но вокруг клубятся только молочные пары.

- Тогда переходите на радар. Как вы себя чувствуете?

- Отлично.

На экране радароскопа вскоре появляется маленькое продолговатое веретено. Солтык продолжает:

- Начинаю подавать. Восемь, пятнадцать.

- Восемь, пятнадцать, - повторяю я и слегка нажимаю рукоятку газа, поднимая в то же время нос машины кверху. Я стараюсь удерживать изображение ракеты на скрещении белых линий в радароскопе. Самолет и ракета должны сблизиться по меньшей мере на пятнадцать метров - эволюция довольно легкая, нужно только тщательно следить за показаниями приборов.

- Шесть, шесть!

- Шесть, шесть, - повторяю я. Еще минута - и туча надо мной темнеет. Я отрываю глаза от ненужного уже радароскопа. Из белой глубины вынырнул корпус корабля.

- Я вас вижу! - кричу я, проверяя показания стрелок. - Один, восемь!

- Один, восемь, - отвечает Солтык. - Внимание! Переходим на "ВГ"!

"ВГ" означает вспомогательное горючее. Принимая самолет, ракета выключает двигатель, так как при неудачном маневре самолет может попасть в струю атомного выхлопа, а это равносильно катастрофе. Поэтому в таких случаях применяется "вспомогательное горючее" - смесь водорода с кислородом.

Рокот двигателей меняется. Равномерный гул становится высоким, прерывистым: это воют компрессоры турбореакторов. Я осторожно передвигаю рычаг управления. Огромное выпуклое брюхо "Космократора" уже бросает на меня свою холодную тень.

- Ноль шесть!

- Есть ноль шесть!

Теперь направление и скорость обеих машин должны совпасть возможно точнее. Я напряженно слежу за отступающей стрелкой указателя и по миллиметру передвигаю рычаг.

- Ноль! Внимание, ноль!

- Есть ноль.

"Космократор" висит прямо надо мной. Кажется, вытянув руку, я мог бы коснуться темных ребристых пластин его панциря. Раздается глухой скрежет. В обе стороны расходятся створки, раскрывается внутренность грузового люка, и самолет, притянутый магнитным полем, летит кверху. В тот момент, когда дневной свет сменяется темнотой, я выключаю мотор. Створки с шумом закрываются. Еще один удар металла о металл - это эластичные опоры принимают на себя тяжесть машины. Слышен пронзительный свист сжатого воздуха, вытесняющего из шлюза ядовитую атмосферу планеты. Потом