Грань (СИ)

Владимир Близнецов

Грань

Летняя ночь окутывает меня легкой, еле ощутимой прохладой. Ветер плавно скользит по дворам, шелестит листва. Многие окна в неопрятных пятиэтажках уже погасли.

Я привычно прогуливаюсь перед сном. Размашистой походкой, чуть сутулясь, держа руки в карманах. Время от времени пинаю валяющиеся пивные банки, и те катятся по асфальту с неприятным грохотом.

Да, именно время от времени — многие пропускаю.

Мои коротко стриженные волосы скрывает капюшон, карманы оттягивают два свинцовых шарика. Такие удобно зажимать в ладонях.

Из соседнего двора порыв ветерка доносит мат. Я сразу определяю, что это не ругань, а у обладателя голоса такой специфический стиль речи. Возможно, я нашел, что искал. Пальцы в карманах нежно поглаживают гладкую металлическую поверхность.

Сворачиваю в арку и через несколько секунд оказываюсь в точно таком же дворе.

Правда, тут темнее. Недалеко от единственного фонаря, на бортиках детской песочницы, как воробьи на проводах, сидят несколько парней. Неопределенного возраста, зато весьма определенного образования. Редко какое слово состоит более чем из трех букв.

Отлично, сегодня вернусь домой уставший и веселый.

Капюшон надвигаю почти на глаза. Даже стараюсь сутулиться больше, чем всегда. Быстрой проходкой прохожу мимо компании, окидываю их боязливым взглядом. Такой взгляд даже не видят, а чувствуют. Шкурой. И что б уж наверняка — через десяток метров оборачиваюсь. Это всегда срабатывает. Таким субъектам необходимо видеть страх, что ты вряд ли сможешь дать сдачи. Да и вообще особо разговорчивым не будешь.

За спиной раздается призывный свит и требовательное: «Э, слышь!»

Спектакль кончился, пора борзеть.

— Это ты мне? — говорю и поворачиваюсь.

— Те! Чеши сюда.

Их пятеро. На первый взгляд все не школьники. В расчет можно брать только двоих: первый тот, кто свистел. Лысый, выше остальных на голову. Признаки интеллекта на лице не обнаруживаются. Ну, другого сложно было ожидать.

Второй — шкаф. В мою сторону даже не взглянул, сосредоточенно пытается сбить пробку с бутылки об угол песочницы. Уличный богатырь, мать его!

Первый нагло лыбится.

— Че встал? Греби давай.

— Тебе надо, ты и подходи.

Голос звучит тихо, без вызова.

— Типа нарываешься? — первый довольно ухмыляется.

Остальные скалят зубы, усмешки выходят кривые. Даже здоровяк отвлекся от бутылки. Они поднимаются и идут в мою сторону.

Ладони крепко сжимают металлические игрушки.

Они подходят. Пятеро здоровых, молодых парней. Без работы, образования. И еще ладно бы сидели тихо на шее родителей. Так нет, считают себя лучше других, считают, что все знают про жизнь и понятия. И могут им научить других. «Учим жить! Телефон любой, спросить кого угодно».

— Так чё, я спросил, нарываешься?

Меня накрывает запах алкоголя, смешанного с перегаром.

Я идиотски улыбаюсь. Сейчас будет самая неприятная часть, а потом пойдет веселье. Главное, пропустить первый удар. Стоять.

Моя физиономия прямо так и рвется на кулак.

— Чё молчишь, придурок?! — это уже кто-то выкрикивает из компашки позади лысого.

— Суки, — наконец произношу я все с той же блаженной улыбкой.

Еще мгновение на то, чтоб эти кретины осознали что произошло. И затем:

— Н-на!

Удар приходится в скулу, голову мотнуло. Больно, блин. Хорошо, что удар у этого перца поставленный.

Поехали.

Мои движения становятся молниеносными. Руки с утяжелителями вылетают из карманов. Первым оседает на асфальт лысый, из угла рта появляется струйка крови. Двое худосочных малолеток с глухим стуком встречаются головами. Богатырь «два на два» неловко замахивается кулачищем — из другой лапы он так и не выпустил бутылку. Я легко уворачиваюсь, а амбал сгибается пополам от удара в пах. Последний по-моему с начала драки пытался отсидеться за спинами дружбанов. И только сейчас сообразив, что прятаться больше не за кем, бросился бежать. Делаю коротких замах, утяжелитель вылетает из ладони и врезается в спину удаляющейся фигуры. Не люблю таких. Ввязался в драку — дерись.

С первого удара прошло не больше десяти секунд.

Эти отморозки надолго запомнят урок. Потому что он их теперь будет преследовать всю оставшуюся жизнь.

Лысый лежит на животе. Пинком переворачиваю на бок и со всей дури бью носком ботинка по колену. Не обращаю внимания на крик, перехожу к амбалу. Этому перебиваю позвоночник. У третьего выбиваю руку так, что до смерти двигать ей не сможет. Четвертый, пятый… около последнего подбираю свою металлическую игрушку.

Двор заполнился душераздирающими криками. В прочем, не мою душу они раздирают.

Несколько окон дома напротив, загораются. Наверное, и милицию уже вызвали.

Быстро сматываюсь той же дорогой — под аркой между двумя домами в соседний двор. Тело еще кипит неизрасходованной энергией. Я перехожу на бег, еле сдерживаю рвущийся из груди крик, рёв, неандертальский боевой клич.

Гопники получили по заслугам, даже если и превентивно. Кем бы они остались, если после драки повалялись денек в постели, а затем опять пришли бы тем же составом в ту же песочницу? А теперь… человек, у которого не работает тело, вынужденно начинает работать головой. Может книжки читать начнут. Или сами писать. Есть, конечно, большая вероятность, что сопьются окончательно. Но хоть не будут гопстопить школьников.

Завтра с утра на работу. Я наскоро принимаю контрастный душ, жую пару бутербродов всухомятку и заваливаюсь спать.

Карл сидел на лавочке в городском сквере. Он только что купил свежую газету и теперь листал страницы. Перед глазами мелькали разноцветные рекламы, интервью со звездами, слухи про них же. Карл то грустно улыбался, то сокрушенно качал головой, снял очки и аккуратно протер стекла платком.

Сегодня такой же день, как всегда. То есть прекрасный. Карл отложил газету, из внутреннего кармана модного, стильного плаща достал фотоаппарат. Сделал несколько снимков. Начало лета — самая любимая им пора. Когда еще не успеваешь насытиться теплым ветром, травой и видом пышных деревьев.

Сейчас Карл был счастлив. Он всегда в это время приходил в этот сквер с только что купленной газетой. И всегда откладывал её после девятой страницы. Потому что дальше — раздел криминальной хроники. И дальше Карл будет работать.

А перед работой следует расслабиться, нащупать гармонию себя и мира. Что бы легче было собраться.

Из дорогого портсигара извлек сигарету (тоже далеко не дешевую). Щелкнула зажигалка, поджигая краешек. Легкие заполнились крепким ароматным дымом.

Мимо, держась за руки, прошла молодая пара. Счастливые, беззаботные. С другой стороны быстрой походкой проскользнул сутулый мужчина, в капюшоне и солнечных очках.

Три человека. Карл привык, что в это время здесь не бывает больше трех-четырех. Они всегда разные, неизменным остается только их количество. Загадка.

Карл потянулся. Дымящийся окурок опустился в урну.

Теперь можно читать дальше.

И первая же колонка на десятой странице заставила его погрустнеть.

Опять этот неуловимый сумасшедший искалечил людей. Бедняги никогда не станут снова полноценными людьми. Какой уже случай за последний год? А сколько еще не просочилось в прессу. Милиция в этой стране не любит делиться так нелицеприятной статистикой. И не делится. Но даже официально этот псих искалечил более сорока человек. Сорок человек никогда не смогут жить нормально.

Карл вздохнул. Он очередной раз подумал, что люди от природы злы. Зло накрепко сидит в душах и умах с рождения, но только единицы становятся такими моральными выродками. Что бы у остальных перед глазами был пример, во что можно превратиться, если во всем дать волю чувствам, своему ненасытному внутреннему «я».

А еще он подумал, что хорошо бы избавить общество от этого конкретного примера человеческого зла.