Орден Ультрамаринов: Омнибус (ЛП)

Среди них не было и двух похожих друг на друга; каждое судно имело свои очертания и форму, но всех их объединяла одна смертоносная цель. Будто управляемый единой волей, этот пестрый флот быстро приблизился к космическому кораблю-полумесяцу, ведя по нему огонь из всех видов оружия. На корпусе могучего корабля, словно язвы, одна за другой начали распускаться яркие цветы разрывов, по главной пирамиде судна захлестали мощные энергетические удары. Судно задрожало, словно раненое животное.

Но этот корабль был способен на ответный удар.

Из его батарей хлестнули дуги зеленовато-синих молний, вмиг уничтожив дюжину вражеских судов. Следующую группу кораблей противника невидимые лучи чудовищной энергии разложили на составляющие атомы. Но никакие потери не могли заставить вражеский флот прекратить атаку, и, сколько бы кораблей ни было уничтожено, казалось, еще большее их количество готово занять освободившееся место. Видимо, безликий экипаж корабля понял: если не удастся удрать, то он обречен. Судно начало вращаться вокруг своей оси, а его безынерционные двигатели принялись извергать мощную электрическую завесу.

Бесчисленная вражеская артиллерия нещадно молотила по гладкой поверхности корпуса корабля, вырывая из него зазубренные куски металла и заставляя обшивку корабля трескаться словно скорлупу. Механизмы авторемонта пытались было восстанавливать наносимые повреждения, но все их усилия были тщетны. Корабль был обречен. Его двигатели все еще продолжали изрыгать ослепительно яркое пламя, но обломки судна один за другим уже уносились в темноту космического пространства. Для корабля время замедлило ход, огромное космическое судно вытянулось, будто резиновое, и спустя несколько секунд находившийся рядом гравитационный колодец звезды отомстил кораблю-вампиру, напрасно пытавшемуся противостоять его мощному воздействию.

С мучительным стоном, который эхом отдался в варпе, судно-полумесяц сжалось в ослепительную точку невыносимой яркости. Атакующие корабли тоже засосало в скрежещущий кильватер, и противники отправились в небытие, чтобы, возможно, никогда больше уже не вернуться.

Звезда по-прежнему горела, а свечение, исходившее из золотой верхушки черной пирамиды далеко внизу, постепенно угасло, превратив саму пирамиду в унылую, тусклую бронзу.

Пески вскоре скрыли и ее.

1

Восемнадцать всадников медленно продвигались вдоль русла замерзшего ручья; их кони мерно вышагивали по скользкой каменистой поверхности, старательно выбирая дорогу. Несмотря на эти предосторожности и на то, что всадники вели сквозь снега стадо чешуйчатокожих гроксов почти в сотню голов, Гедрик не сомневался, что они успеют вернуться вовремя.

Он повернулся в седле, чтобы убедиться, что стадо все еще покорно следует за ним.

Гедрик, худощавый и гибкий, был одет в кожаные брюки для верховой езды, утепленные с внутренней стороны мехом, и такие же теплые, отороченные мехом ботинки, торс же его защищала от сурового горного ветра хоть и поношенная, но хорошо сохранившаяся накидка с капюшоном. Этой же цели служили подбитый мехом кожаный шлем и шерстяной шарф, в который Гедрик укутал лицо.

Зеленый плед, традиционный для Каэрнуса IV — родной планеты Гедрика, — всадник небрежно повязал на груди, и его истрепанные концы свисали на обмотанный проволокой эфес меча. Кроме того, в левом ботинке Гедрик припрятал кинжал с узким лезвием — грозное оружие в руках мастера. Оба эти клинка Гедрик выковал сам шесть лет назад, и до сих пор они были такими же острыми И блестящими, как в день своего появления на свет. Науку владения мечом ему преподал сам проповедник Маллейн, и Гедрик отлично усвоил эти уроки — никто в Четырех Долинах не мог сравниться с ним в фехтовании. Что до огнестрельного оружия, то арсенал Гедрика завершала простая винтовка со скользящим затвором, висевшая за его широкими плечами.

Они почти уже добрались до дому, и Гедрик предвкушал" теплоту очага и объятия своей жены, красавицы Маэрен, которые согревали лучше всех очагов галактики.

Последняя неделя, проведенная Гедриком в горах за отбором скота на убой, выдалась трудной: ветер и снег словно стремились наказать жалких людишек, посмевших бросить им вызов, и со скалистых вершин обрушивали гнев на их непокорные головы.

Но все уже позади, скоро люди окажутся дома, и Гедрик уже почти ощущал вкус сочного бифштекса, который Маэрен приготовит ему, как только Гохбар начнет забивать скотину.

Услышав за спиной сдавленное проклятие, Гедрик, усмехнувшись, повернулся — мимо проскакал его двоюродный брат Фергюс. Хотя, если быть точным, слово «проскакал» было бы слишком лестной оценкой умения Фергюса держаться в седле. Кузена Гедрика, мужчину с широченными плечами и толстой шеей, вполне можно было бы сравнить с медведем. Его лицо, заросшее густой черной бородой до самых глаз, было помятым и шишковатым, а неоднократно переломанный в бесчисленных драках нос окончательно придавал лицу Фергюса сходство с медвежьей мордой.

Длиннющие ноги Фергюса почти доставали до снега, так что желание скакуна сбросить своего седока на этот самый снег было Гедрику вполне понятно. Но Гедрик поскорее отогнал эти мысли, по дороге домой предпочтя им созерцание волшебных красот Джелрочских гор.

День перевалил за середину, и прошел уже час с того момента, когда из-за горизонта появилось засыпанное снегом поселение — Плес Мортена. Уютно устроившись в излучине неторопливой реки посреди широкой горной долины, дома общины, казалось, жались друг к другу, стремясь согреться. Гедрик уже мог разглядеть жителей, бродивших по городской площади перед маленьким каменным храмом Императора, притулившимся на склоне Металлического Холма. Проповедник Маллейн, должно быть, как раз закончил очередную проповедь, и Гедрик улыбнулся, представив, как его сын Руари будет ему пересказывать за ужином истории о крылатых ангелах и героических деяниях Императора. Маллейн прекрасно умеет трепать языком, этого у него не отнимешь!

Над кузницей курился дымок, и Гедрик даже издалека видел, как на ближнем конце деревни забойщик скота Гохбар огораживал загон для гроксов.

При мыслях о Маэрен, пылающем очаге и жареном мясе Гедрик ощутил прилив сил и пришпорил своего скакуна. Гроксам же поначалу вовсе не хотелось прибавлять ходу, но нескольких громких ругательств, подкрепленных меткими ударами посоха Фергюса, хватило, чтобы заставить их двигаться быстрее.

Окинув долину рассеянным взглядом, Гедрик вдруг уловил вдали какое-то движение. Он прищурился и поднял руку, заслоняя глаза от низкого зимнего солнца. На противоположном гребне холма за густой рощей вечнозеленых деревьев что-то двигалось — Гедрик готов был в этом поклясться. Непроизвольно скинув с плеча винтовку, он, досылая патрон в патронник, передернул затвор…

— Неприятности? — поинтересовался Фергюс, заметив манипуляции Гедрика.

— Может, и нет. Мне показалось, я что-то заметил, — ответил Гедрик, указывая на темный контур рощи.

Фергюс, прищурившись, всмотрелся в том направлении и вытащил из плечевой кобуры дробовик с широким стволом.

— Я ничего не… — начал было Фергюс, но в этот момент из-за деревьев вынырнула дюжина снегоходов с обтекаемыми носами.

Злобно ощетинившись клинками и изогнутыми крюками, они заскользили по холму вниз, к поселению. Открытые палубы снегоходов были полны воинов, и орудия, закрепленные на бортах, изрыгнули черные снаряды, разорвавшиеся среди домов Плеса Мортена с ужасающим грохотом.

— О кровь Императора! — воскликнул Гедрик, что есть силы вонзив шпоры в бока своего скакуна, заставляя того пуститься галопом.

О стаде он и думать забыл. Гедрик мчался вперед не оглядываясь, но он знал, что и остальные его люди бросились за ним. Из долины доносились крики и сухой треск ружейных выстрелов.

Сердце Гедрика стальными тисками сдавил обжигающий ужас при мысли о том, как все эти кошмарные чужаки врываются в его дом.