Финансист на четвереньках

Патрик Кроуфорд включил электрическую бритву. «Ремингтон» сердито зажужжал. Патрик подпер языком левую щеку — он всегда начинал бритье с левой половины лица — и поморщился. Уже давно он так скверно не выглядел: пухлые мешочки под глазами, сетка красных прожилок на белках глаз. Ну, кто там еще?

В дверях стоял Блез Мередит.

— Сэр, у меня не больше пятнадцати минут. Старик не любит, когда меня не оказывается под рукой. Я сказал, что должен навестить сестру. Придется заехать к ней на секунду. Старик может проверить, действительно ли я был у нее. Эти дни он страшно подозрителен.

— Ну что у вас там, выкладывайте.

— Ваша штучка, мистер Кроуфорд, что вы мне дали прошлый раз, очень помогла. Мне удалось ее засунуть под сиденье «шевроле»…

— Почему «шевроле»? — спросил, внезапно заинтересовавшись, Кроуфорд. — Старик ведь всегда ездит на своем черном катафалке.

— В том-то и дело, сэр. Он специально поехал не в «роллсе», чтобы не привлекать внимания. Поехал сам, без шофера.

— Сам, без шофера, в его состоянии? Не может быть.

— Я вам уже сказал, сэр, что я засунул эту штуку под сиденье. Как вы ее называете? Ага, наводчик. Это что, кстати, крошечный передатчик?

— Да.

— Так вот, я обождал минут пять после того, как старик выехал, и двинулся за ним. Эта штука пищала как оглашенная в моем приемнике, и я понял, что «шевроле» не далее мили от меня. Я все время старался не отставать от него, но и не приближаться. Один раз на развилке мне показалось, что он свернул направо. Я тоже свернул, но не проехал и двухсот ярдов, заметил, что писк в приемнике ослабевает. Пришлось вернуться и взять левее.

У мотеля Джордана, это на тридцать четвертой дороге, сэр, старик остановился. К нему подошел человек, ждавший его в сером «рэмблере», и обе машины повернули вправо. Старик остановил машину у небольшого домика типа ранчо. Это милях в двадцати от мотеля Джордана. Пробыл он там часа полтора. Выходя, несколько раз огляделся по сторонам. Я спрятал машину за холмиком и следил за ранчо в бинокль. Можете не сомневаться, он меня не заметил.

— Кто там живет?

— В том-то и дело, сэр, что удалось узнать очень мало. Каких-то два типа. Говорят, ученые. Купили ранчо с полгода назад за двадцать тысяч. Почти не якшаются с местными жителями. Говорят, что работают над каким-то изобретением в области радио.

— Гм, а как выглядел Гроппер, когда вышел от них?

— Я вам уже сказал, что он несколько раз огляделся, прежде чем сесть в машину. Я бы сказал, что он был возбужден.

— Возбужден?

— Как вам объяснить, мистер Кроуфорд? Он как-то двигался энергичнее, чем в последнее время… Может быть, держался прямее, что ли…

— Как он вел себя дома? После того, как вернулся?

— Заперся в кабинете на несколько часов. Никого не звал. Несколько раз звонил по телефону.

— Куда?

— В том-то и дело, сэр, что он звонил сам. Обычно он просит меня соединять его. Правда, потом я позвонил на подстанцию. У меня там знакомая девушка. Похоже, что он звонил в Нью-Йорк и в Сан-Франциско.

— Кому?

— Пока еще не узнал, сэр.

— За те деньги, что я вам плачу, Мередит, вы могли бы снабжать меня более точными сведениями.

Мередит взглянул на собеседника. Краска медленно заливала его лицо.

— Сэр, я бы мог сказать об этом…

— Простите меня, Мередит. Вы же знаете, как я нервничаю. Скажите мне, как по-вашему, что это все значит?

— Я бы сказал так, сэр. Я работаю у мистера Гроппера вот уже восемь лет. Я знаю его лучше, чем себя. Не мудрено, потому что сам себя уволить я не собираюсь, Гроппер же может это сделать в любую минуту. А двести долларов в неделю на улице не валяются. В общем, мистер Кроуфорд, со стариком что-то происходит. С тех пор как стало известно о его болезни, я никогда не видел его таким оживленным.

— Хорошо, Мередит. Благодарю вас. Как только я получу деньги, можете не сомневаться, я выполню наш уговор. Тридцать тысяч будут ваши. Если, конечно, меня не проведут за нос. Но я не филантроп. Кроме меня, у Гроппера нет ни одного наследника, и если старик вздумает выкинуть какую-нибудь штуку… Следите за ним в оба, Мередит. Профессор Клеи сказал мне, что нет и одного шанса из тысячи, что старик протянет больше двух месяцев… До свидания, Мередит. Жду ваших звонков.

Патрик Кроуфорд добрил вторую щеку, вставил в рот сигарету и затянулся. Что задумал старик? Что за странная поездка? И это возбуждение? Дядюшка никогда не испытывал к нему особой любви, последний раз они виделись три года тому назад, и старик наотрез отказался одолжить ему каких-нибудь десять тысяч. Скупая скотина! Хорошо, что ему пришло в голову подкупить этого Мередита. По крайней мере он в курсе того, что происходит в Риверглейде. Конечно, Гроппер не из тех людей, что завещают свои деньги на благотворительность, а он, сын его покойной сестры, единственный прямой наследник. Старый болван, правда, несколько раз говорил, что ему следовало бы бросить все и заняться делом…

Сигарета погасла, а Кроуфорду не хотелось вставать, чтобы протянуть руку за зажигалкой. Он с отвращением бросил окурок в угол.

Но что все-таки значит эта поездка? Внезапно в голове у него промелькнула тревожная мысль, и он покрылся холодной испариной. А что, если эти два типа — врачи? Что, если они вылечат Гроппера? Конечно, профессор Клей говорит, что ни операция, ни любое из известных средств не могло бы даже оттянуть смерть. Но кто знает? Может быть, все-таки у этих шарлатанов есть какой-нибудь новый препарат?

Патрик Кроуфорд вскочил и принялся шагать по комнате. Как он сразу не понял? У этих двух с ранчо нет патента, отсюда вся секретность. Они не врачи, они ученые. Открыли какой-нибудь чудодейственный препарат и решили отхватить основательный куш. Без проверки, без официального разрешения. А чем они рискуют? Кто знает, что они лечили его? А если поможет? Черт возьми, он уже полгода живет в долг, рассчитывая на наследство. Нет, нот, рисковать нельзя. Сорок миллионов долларов не та сумма, которой можно рисковать. Наверняка Гроппер снова поедет туда.

Куда девалась эта чертова зажигалка? Кроуфорд взял сигарету, нашарил спички и вдохнул пахнущий ментолом дым. Кажется, становится ясным, что нужно сделать.