Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП)

— Тогда что? Запоздалая реакция на что?

— На Гора, — ответил Прейто.

Жиллиман глубоко вздохнул.

— Убедись, чтобы они не приближались, — сказал он Прейто.

Прейто кивнул, позволив невысказанной мысли сформироваться в своем разуме.

«Потому что я не хочу, чтобы эти Волки видели слезы на моих чертовых глазах».

Ойтен нашла его в одиночестве. Прейто ушел на встречу с Механикум, а Города и Волков Жиллиман отослал, чтобы предаться размышлениям. Он услышал, как она, минуя внешние двери, здоровается с Городом и ворчит на дикую волчью стаю.

Он поднял один из больших стульев, лежавший под ногами. Спинка была отстреляна, и искромсанная набивка напоминала лопнувший пузырь. Примарх поставил стул перед треснувшими окнами и сел, наклонившись вперед и опустив локти на колени.

— Ты принесла мне повестку сегодняшнего дня, Тараша? — спросил он, не глядя на нее.

— Нет, — ответила она. — Я разобралась с большинством дел. Вам нужно время подумать.

— Я никогда не перестаю думать, Тараша.

— Тогда вам нужно время сосредоточиться, милорд. Пришло время взять на себя обязательство.

Он бросил на нее взгляд, не поворачиваясь.

— Я уже это сделал. Ты знаешь. Макрагг и Пятьсот Миров… Они и есть Империум. Империум Секундус. Тот вариант развития событий, который нам никогда и в голову не приходил, теперь стал действительностью.

Она кивнула.

— Вы продолжаете избегать моего вопроса, — сказал она. — Я имею в виду: настал момент признать, что это больше, чем просто наши близкие тайны. Вы придумали это, а теперь должны провозгласить Империум Секундус официально и публично. Вы должны быть тверды в своих убеждениях и не отступать перед их более недостойными сторонами. Если у вас не будет веры в вашу идею, тогда ее не будет ни у одной души в Пятистах Мирах.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал.

— В чем дело? Из-за чего вы колеблетесь? — спросила Ойтен. — Из-за страха, что вы посягаете на власть точно также как и Гор? Или из-за…

— Печали, — тихо ответил он. — Печали, что мой отец, Терра и великая мечта об Империуме погибли, и единственный способ для нашей цивилизации выжить — это объединиться здесь. Я никогда не желал подобной ноши, Тараша, а скорбь делает ее тяжелее.

Он посмотрел через потрескавшееся стекло на башни и трубы Макрагг Цивитас, выглядевшие золотыми на фоне отвратительного варп-света.

— Ты думаешь, я должен сделать официальное заявление, потому что выгляжу слабым, ведь так? — спросил он.

— Да, — ответила она, кивнув. Она сдвинула руку на посохе, чтобы сменить позу и расслабить спину. — Моральное состояние Ультрамара никогда не было настолько низким. Калт, Гибельный Шторм, война против сыновей Лоргара и Ангрона — эти события потрясли нас, но покушение на вас… Милорд, оно показало нам, что даже самое ценное, что есть у нас — не в безопасности.

Ойтен осмотрела застывшее опустошение в комнате. Ее глаза задержались на разбитом когитаторе и расколотом бюсте Конора.

— Всего за час до… того, как это случилось, — сказала она, обведя левой рукой комнату, — я убеждала вас, насколько вы уязвимы. Мне жаль, если мой тон был непочтительным. Но мне не жаль, что мои слова оказались верными. Ультрамар — все, что у нас осталось от Империума, а вы — последний драгоценный принц. Вы не можете быть всем тем, кем когда-то были. Вы слишком ценны, чтобы рисковать. Слишком важны, чтобы распыляться на множество ролей.

— Разве этот разговор о провозглашении Секундуса? — спросил он.

— Нет смысла провозглашать Секундус, если у империи будет пустой трон. Вы должны провозгласить себя.

— Что? — спросил он, насмешливо рассмеявшись. — Император Жиллиман?

— По крайней мере, регент, милорд. Не смотрите на меня так. Я знаю, как вы ненавидите это слово.

Он поднялся.

— Ойтен, я не могу. Я не могу командовать и править. Я не могу управлять этой империей и быть ее номинальной главой.

— Я говорила, что вы должны передать полномочия, — сказала она. — Возможно, больше никто не может быть главой государства. Возможно, больше никто не может быть регентом. Вы — последний примарх, милорд. Последний верный сын. Единственный верный сын. Станьте тем, кем должны стать. Объединяющей идеей Империума Секундус. Будьте государем и продемонстрируйте обновленные силы, решимость, отвагу и величие, подобно фениксу, поднимающемуся из пепла. Оставьте ежедневную работу имперского механизма другим.

— В этом все и дело, — ответил он. — Я никому не доверю управление этой работой. Я так долго занимался ею. Я… никому не доверяю… Даже тебе, дорогая леди.

— Потому что я не способна? — фыркнула она, хотя и насмешливо.

Его ответ был по обыкновению честным.

— Потому что ты немолода, леди Ойтен. Ты — пожилой человек. Я не знаю, сколько еще времени ты будешь оставаться подле меня. Я не могу полагаться на твое присутствие здесь, а больше никому не доверяю.

— Хороший ответ, — заметила она. — Но, вот что… я знаю вас с детства, Робаут. Я знаю, когда вы осторожно обращаетесь с правдой. Сейчас тот самый случай. При всей вашей логике, ни один из сказанных вами аргументов не является истинной причиной, по которой вы не объявите себя имперским регентом.

— Неужели?

— Вы знаете об этом.

Примарх вздохнул.

— Тогда позволь мне сказать это один раз. Я не могу построить империю и занять трон, даже если я единственный кандидат. Это попахивает спесью, высокомерием, чрезмерной гордыней и глупыми амбициями.

— Это попахивает Гором Луперкалем, — подытожила она.

— В самом деле. Это принизит меня в глазах тех, кто все еще уважает меня и просто подтвердит сомнения тех, кто не уважает. «Посмотрите на Жиллимана, — скажут они. — Воспользовался кризисом и объявил себя королем. Посмотрите на его недостойное желание. Посмотрите, как быстро воспользовался тяжелой ситуацией!»

— Я рада слышать, что вы, наконец, признаете свои опасения, — сказала Ойтен. — Но это единственное практическое действие в данной ситуации. Вы учили меня, что практика всегда выше теории.

— Но в этом случае теория отвратительна, — сказал он. — Я держусь за надежду, что ко мне все еще может прибыть другой брат. Рогал, о звезды, но я бескорыстно передам ему трон! Сангвиний, в тот же миг! Они достойные наследники! Благородные братья!

— И если они согласятся, это придаст законную силу Секундус, — кивнула она. — Их поддержка подкрепит ваш выбор.

— Любой верный сын, — пробормотал Жиллиман. — Я бы немедленно принял любого верного сына.

— Даже Русса? — спросила она.

Жиллиман засмеялся.

— Он варвар, — сказал примарх, — но при этом король. И он настолько верен, что посрамит всех нас. Да, даже Русса. Возможно, нам нужен воистину свирепый монарх, чтобы помочь во время этого нового раздора.

— А вы, в качестве его совести, будете хранить его корону чистой, — сказала она.

— Конечно, — ответил Жиллиман. Он снова глубоко вздохнул и огляделся. — Прикажи персоналу Резиденции убрать комнату. Вычистите ее. Заново обустройте. Я проголодался. Думаю, этой ночью я отужинаю с Волками.

Примарх посмотрел на управляющую.

— Расслабься, Тараша, — сказал он, — к утру я приму решение. Если я соберусь объявить себя регентом, ты скоро об этом узнаешь, и мы сможем приготовиться к заявлению.

— Никто другой не подходит для этого, милорд, — сказала Ойтен.

— Никакого другого просто нет, — ответил он. — Поэтому полагаю, что это им придется стать мне.

Сгоревший труп, который упал на южный округ Магна Макрагг Цивитас, был отправлен в закрытый, недоступный блок на нижних уровнях медицинского корпуса Резиденции. Доступ на эту территорию был ограничен, и только уполномоченному персоналу разрешалось входить и выходить, и даже знать о природе того, что содержалось в лаборатории.