Небеса Перна

— Третий и Пятый?.. Шпилька состроил гримасу:

— Они друг друга называют по номерам. Женщина — Четвертая. Думаю, тот, кто первоначально был Вторым, умер. У меня сложилось отчетливое впечатление, что они этому рады, поскольку он возражал против некоторых из их планов. Третий — это тот крупный мужчина, Четвертая, как я и сказал, женщина. В общей сложности их семь — или как минимум семь; они время от времени приходят в свое убежище в горах. Я подозреваю, что Шестой родом из Тиллека — у него такой носовой гнусавый выговор. Третий много путешествовал, насколько нам известно; Четвертая побывала во многих местах, так что я не могу сказать, откуда она родом. Определенно, Третьего интересуют деньги и спорт. Думаю, Третий искренне обеспокоен слишком широким применением технологии. Четвертая воспринимает традицию как смысл жизни. У нее мозги наперекосяк. Она хочет быть лидером, но ей для этого не хватает личных качеств: не тот человек. Она слишком озабочена тем, чтобы все делать по-старому, «правильно»; ее научили, что именно так — правильно и именно так должны делать все. — Шпилька помолчал. — Она слишком привыкла рядиться в чужие шкуры и вряд ли помнит, какого цвета ее собственная.

— Они что-то планируют? — спросил Сибелл.

— По их поведению похоже на то: все эти послания,

которые они оставляют на станциях скороходов, так, что нельзя установить, кто именно их отправляет…

— А как же они тогда получают ответы?

— Подозреваю, за них это делает кто-то из горцев. Я спрашивал в Широком Заливе — мастер станции Арминет меня знает, — и он заметил вроде бы вскользь, что многие горцы получают послания.

Сибелл задумчиво потер подбородок:

— Они должны знать, что теперь большинство цехов целителей запирают свои склады — и пользуются только стеклом мастера Морилтона. — Он многозначительно взглянул на Шпильку. — Цеха стеклодувов перевели исполнение заказов целителей в самые безопасные места, цеха кузнецов начали разрабатывать цифровые замки…

— И Игипс снова одержит посмертную победу — на этот раз над вандалами! — Как это часто бывало, Шпилька перебил его, не дослушав; тон у него был торжествующим. — Никогда не знаешь, что может понадобиться в следующий момент — и все из-за них…

— Бенелек просто в восторге. Эти замки легко установить и подключить к сигнализации. Я на несколько недель послал ему в обучение подмастерьев, у которых, как мне кажется, есть соответствующие задатки.

— Ты что, боишься, что они и сюда вломятся? — Шпилька был искренне встревожен.

Сибелл рассмеялся, на время отбросив обычную серьезность:

— Вряд ли — в Форт-холде есть сторожевой дракон!

— Который не услышал, как вандалы пробрались в цех целителей….

— Потому что они пришли тихо и были в зеленом, а это цвет целителей. К тому же у нас здесь живут файры — и не только файры Менолли… — Он погрозил пальцем странствующему арфисту. — Если ты услышишь хоть что-то об их планах — хотя бы шепоток….

— У меня отличный слух, а у Бисты — еще лучше.

— Если услышишь — сообщи. — Сибелл нахмурился в задумчивости. — Разве не странно? Именно те, кто так восстает против усовершенствований Игипса, заставляют нас использовать его технологию, чтобы противостоять им!

— В этом есть ирония. — Шпилька поднялся со своего места. — Я читал достаточное количество исторических

файлов Игипса для того, чтобы понять: Перну никогда не грозит стать слишком… как бы это выразиться… технологизированным. Слишком много времени занимает выработка соответствующих навыков — за исключением особых случаев вроде цифровых замков; к тому же у нас нет таких производственных систем, как у Предков. Как цивилизация мы приучены к более неторопливому, более методичному ритму жизни, и лишь немногим захочется подняться до высот Игипса…

— Философствуешь? — усмехнулся Сибелл. — Интересно, можно ли такими рассуждениями успокоить недовольных.

— У всех нас есть выбор, — потирая руки в предвкушении, заявил Шпилька. — Итак, какие же прошения я должен просмотреть? По крайней мере, сегодня я ночую здесь…

Пока Сибелл решал, какую стопку отдать Шпильке, дверь в кабинет мастера приоткрылась; арфисты услышали счастливый смех ребенка, потом дверь распахнулась внутрь:

— Па, я еще одну мелодию выучил. Она такая красивая! Ребенок — по оттенку темных курчавых волос Шпилька без труда догадался, что это старший сын Менолли, Робе, — влетел внутрь и остановился у дверей:

— Ой, я не знал, что здесь есть кто-то еще! Извините…

— Ничего, заходи, заходи, — проговорил Шпилька, втайне надеясь, что это событие позволит ему увильнуть от просмотра прошений.

— Это музыка Игипса! — объявил Робе, словно источник мелодии имел особое значение.

— Музыка Игипса? — Шпилька поддался искушению повторить эти слова.

— Игипса, да! — подтвердил Робе, энергично закивав, отчего кудряшки на его голове запрыгали, но лицо при этом стало серьезным и почти торжественным.

— Если это музыка Игипса, значит, все прекрасно, — заверил его Шпилька. — И я понимаю твой восторг.

— Вот эти бумаги, мастер Мекельрой, предоставляются на ваше рассмотрение. — Сибелл с поклоном пододвинул Шпильке одну из самых больших стопок.

— Благодарю вас, мастер Сибелл, благодарю вас. Вы всегда так щедры ко мне. Не могу выразить, как я вам

благодарен за то, что вы нашли для меня занятие на то время, пока я здесь, — высокопарно ответствовал Шпилька, после чего подмигнул озадаченному Робсу и направился к выходу из кабинета. — А прекрасную мелодию, бесспорно, стоит слушать сразу после того, как она была разучена.

С этими словами он закрыл дверь.

Он передал Сибеллу самые важные новости; однако ему оставалось выяснить, что отвечать людям, задававшим один и тот же вопрос.

«Что всадники собираются делать с теми вещами, которые падают с неба?»

Сторожевой дракон издал сигнал, оповещавший о том, что в Бенден летят предводители Вейров; Мнемент’ и Рамот’а приподнялись на своих ложах, прорычав приветствие и оповестив тем самым Лессу и Ф’лара о важных, хотя и незваных, посетителях.

«Тилет’ и Сегрит’а», — сказала Рамот’а, приподнимая голову, и снова опустила ее на передние лапы.

— Правда? — Лесса была удивлена не меньше, чем Ф’лар. — Ты что, забыл, что они должны прилететь?

— Я бы не забыл о таком невероятном визите, — с упреком ответил Ф’лар, поспешно снимая мягкие, отороченные мехом высокие сапоги до колен, которые он носил дома, и надевая стоявшие у обогревателя кожаные. Затем он сбросил шерстяную фуфайку и, поднявшись на ноги, поправил воротник шерстяной рубахи.

Сделав вид, что не замечает всего этого, Лесса уложила длинную косу в подобие короны на голове и расправила складки юбки.

— У нас есть вино, верно? Может быть, Марона тоже пришлет что-нибудь вместе со свежим кла и выпечкой, — проговорила она. — Но интересно, право же, почему они здесь?

— Несомненно, они нам это объяснят! — ответил Ф’лар, отдергивая тяжелую штору, не позволявшую холодному воздуху проникать в их апартаменты. Нахмурившись, он выглянул наружу. — Им стоило бы сначала разузнать, какая у нас тут погода, похоже, день предстоит не из лучших.

«Они спрашивали, Рамот’а?»

«Нет, иначе я бы вам сказала. Я тоже ничего не забываю». Рамот’а повернула голову, с легким упреком взглянув на свою всадницу.

— Конечно, нет.

Услышав голоса, Лесса вышла из Вейра и, повернув за угол, увидела Пильгру. Госпожа шла к ней, оскальзываясь на льду и придерживаясь рукой за каменную стену, чтобы не потерять равновесия.

— Моя дорогая Пильгра, тебе следовало узнать, какая тут стоит погода, — любезно заметила Лесса.

Пильгра отнюдь не была ее любимой госпожой Вейра среди Древних всадников, однако Лесса побеспокоилась бы о любом, кто решился в этот холодный день отправиться в путешествие.

— Идем в тепло. Позволь мне взять твою куртку. О, у тебя одна из этих новых длинных курток? И как ты полагаешь, они теплее?