Нас больше нет (СИ)

Амур вновь встал и вновь получил сильный удар, но уже в бок. Боль была невыносимая, казалось, что кулаки, которыми его лупили, были налиты железом. Император ухватился обеими руками за бок, но остался стоять на прежнем месте.

— Янур, даю тебе за него двадцать золотых. Драться он не может, но он первый, кто выдержал второй удар Кубая, да ещё на ногах стоит, — задумчиво произнёс Тур, почесывая подбородок.

— Один Миг… — сказал толстяк и осторожно подошёл к императору.

— Послушай, Асур, если ты не будешь драться, я не обещаю, что когда-либо ещё увидишь своего отпрыска, — прошептал он ему на ухо и быстро отбежал назад.

— Уважаемый Тур, проверь его ещё раз! — попросил торговец. — Акир, давай! — крикнул он охраннику.

Акир вытащил из-за пазухи белую ткань, поднял вверх и несколько раз ею помахал из стороны в сторону.

— Смотри, Асур! — сказал ему рядом стоявший Акир и указал в сторону пригорка, что находился за окраиной площади.

Амур повернул голову. Двое бойцов держали за привязанную к шее верёвку его сына. Затем один из них с размаху ударил ребёнка по лицу, что тот сразу же повалился на землю.

У императора резко закружилась голова, ноги стали подкашиваться. Он часто стал дышать, стараясь глубже набирать в лёгкие воздуха. Амур чувствовал, что сейчас задохнётся, дыхание становилось хриплым вперемешку с каким-то рычанием. Боец Тура снова ударил его в бок. Император пошатнулся, но даже не повернул головы, будто ничего и не произошло. Он смотрел на пригорок и глаза его наливались кровью. Безудержный гнев раскалывал разум на части.

— Смотри, Асур! — ехидно захохотал Акир и вновь махнул тряпкой.

Ребёнка подняли на ноги, и снова последовал удар. До слуха донёсся короткий детский стон…

Разум будто взорвался и разлетелся по сознанию маленькими осколками, разрезающими душу на части. Тут же последовал очередной удар в грудь императора.

Амур сделал резкий прыжок в сторону Акира, одной рукой ухватился за его затылок. Пальцы второй руки, будто острые лезвия впились в горло охранника и коротким рывком вырвали у того кадык.

Акир опустился на колени, руками стал пытаться прикрыть дыру в горле, откуда фонтаном хлестала кровь, затем повалился в песок, судорожно дёргая ногами.

Всё происходило с такой скоростью, что никто толком не успел ничего понять, а император уже бежал в сторону торговца. Янур стоял на месте как вкопанный, с вытаращенными глазами и ужасом в них.

Воины Тура хоть и с запозданием, но всё же среагировали, бросившись на раба, норовя сбить с ног. Они пытались его скрутить, попутно нанося удары по телу. Амур единожды вырвался и с каким-то безумным криком, стал раскидывать бойцов в стороны. Ухватив одного за широкий пояс, он поднял его и, крутанув тело в воздухе, со всей силы шлёпнул его об землю. Удар в голову чем-то тупым нарушил равновесие императора и его в итоге кое-как скрутили, быстро заковав обратно в цепи.

— Янур, ты безумец, — подошёл к торговцу Тур.

Толстяк продолжал стоять на прежнем месте. Побледневшая кожа на лице слегка дёргалась в нервном тике.

— А…? — очнулся торговец.

— Держи, бросил Тур ему под ноги небольшой мешочек с монетами. — Как уйдём, отпрыска безумца отдашь Кубаю, он обождёт пока.

Янур часто закивал головой и на трясущихся ногах побрёл куда-то, не совсем ещё до конца осознавая, что только что родился вновь.

Дворец Мадиша поражал взгляд своим величием и красотой. Он, как и всё остальное в этой стране, был выполнен из камня, но в отличие от городских строений, отличался архитектурным великолепием. Мозаика цветных камней, которой были украшены некоторые стены и отдельные элементы, добавляла ему некую теплоту.

Сам дворец находился у окраины города со множеством построек, домов, садов и площадей усеянных травой, в центре которых находились небольшие пруды с водой.

Около сотни рабов провели по самой окраине всего подворья, а сзади бежали несколько человек и связанными между собой пышными ветвями, заметали за ними землю, мостовую, траву, всё по чём им приходилось проходить.

Дойдя до нескольких длинных построек, их подвели к небольшим воротам. Дежурившие воины, распахнули створки и толпа проследовала дальше. Внутри были просторные помещения с множеством решёток из толстых железных прутьев. В этих клетках уже было полно народу.

С каждого вновь прибывшего снимали кандалы и поодиночке загоняли внутрь.

— Этого не трогай, — сказал Тур бойцу, освобождавшему рабов от железа, когда очередь дошла до императора — Туда запри, — указал он на небольшую отдельную клетку.

Когда всё было сделано и рабы распределены по местам, худощавый подошёл к Амуру, сидевшему по ту сторону прутьев.

— Назови имя своё.

Амур уставшим взглядом посмотрел на него, и ничего не ответив, повернулся спиной.

— Я ведь не приказываю, только спрашиваю, — спокойным голосом произнёс Тур.

— Асур, — не поворачиваясь, ответил император.

— Скажи, Асур, почему ты убил воина торговца, ведь причинял тебе боль только мой воин?

— Твой воин бил лишь мою плоть, не думая об ином, а воин торговца рвал мне душу, — тихо, с хрипотцой в голосе ответил Амур, запнувшись на последнем слове от подкатившего к горлу кома.

Тур стоял со слегка задумчивым видом, внимательно рассматривая странного раба.

— Кем ты был до того, как попал на площадь Бударама?

Амур развернулся к собеседнику, опёрся спиной о стену, прислонив к ней голову, — Не знаю, о чём говоришь, и Бударама не ведаю.

— Ах, да, — усмехнулся худощавый, — Сотня лет прошла с тех пор, как Бударам — верховный правитель Дакана и Марухана, основал в том месте, где я тебя забрал, торжище рабами. Его именем и названа. Так кем ты был, и где?

— В плену у Янура был, — равнодушно ответил Амур.

— Значит ты воин… — вновь задумался Тур.

— Почему так думаешь?

— Потому что в плену, только воин может быть. Да это не главное. Я ведь видел всё, что учинил ты на площади…

— Заблуждаешься.

— Так кем же ты всё-таки был, Асур? Как ответишь, так и приму. Не ответишь, тоже пойму. Я воин, как и ты. Зови меня — Тур.

— Никем не был, надеюсь человеком, а до этого никем.

— Странно говоришь.

— Говорю, как думаю.

— Хорошо, Асур, отдыхай. Надеюсь, расскажешь всё-таки, — Тур повернулся и последовал к выходу.

— Постой, Тур, — крикнул император.

Худощавый остановился и повернул голову, вопросительно глядя на раба.

— Сына верни!

— Отдыхай, Асур, рабы просить не могут.

Вечером принесли несколько чанов какого-то вонючего варева и стали разливать в длинные узкие корыта, установленные по краям решёток. Все тут же набросились на еду, зачёрпывая её пригоршнями, с жадностью поедая. У одиночной клетки императора стояла небольшая миска, в которую плеснули до краёв. Амур какое-то время медлил, но затем, последовав примеру остальных, стал набивать голодный желудок.

Глава 20

Два дня ничего не происходило, узников никто не беспокоил, лишь дважды в день раздавали пищу. Рабы в основном вели себя очень тихо. Один раз, двое из вновь прибывших что-то не поделили, учинили драку, тогда охранники, дежурившие на входе, вывели обоих и без лишних разговоров отсекли им головы. Среди новеньких тут же воцарилась примерная дисциплина, что даже разговаривать в полный голос опасались.

На третий день в помещение вошли около десятка солдат и стали по одному выпускать рабов из клеток, предварительно заковывая ноги в кандалы. Уже окованных, их отправляли к выходу, где строили в одну шеренгу на просторном дворе, окруженном невысоким забором. Выводили только прибывших накануне. Тех, кто до этого здесь был — не трогали.

— Выходи! — приказал воин императору, когда отворил дверцу клетки.

Амур поднялся, взял в руки камень, прицепленный к оковам, и пошёл на выход.

— В строй, не спи! — толкнули его в спину.