Ересь внутри

«Еще бы, он ведь явно все это видел не раз и не два. Арбитры вхожи куда угодно».

Жизнь в Диких Землях трудна, жестока, коротка и кровава, но деньги меняли все. Чистокровные и те обитатели свободных городов, что именовали себя «лорд такой-то» и «леди такая-то», в деньгах буквально купались и знали, как с их помощью сделать свое существование роскошным. И все же Джез это казалось пустой тратой золота.

— Приглашение, — попросил слуга у входа, когда Танкуил и Джеззет предстали перед ним впереди очереди знатных особ.

— Арбитр Даркхарт со спутницей, — с приятной улыбкой сказал Танкуил.

Слуга поклонился и улыбнулся в ответ.

— Приглашение, — повторил он.

— У меня его нет. Я не был приглашен.

Джеззет обратила внимание на охранников у каждой колонны: всего четыре человека, вооруженных и опасных на вид. Лакей перестал улыбаться и обратился к арбитру в предельно вежливой манере:

— Боюсь, только те, у кого есть приглашения…

— Как тебя зовут?

— Элджин, сэр.

— Я тебе не сэр, Элджин. Я арбитр, и я не забуду упомянуть лорду Зхо, что его слуга Элджин в ответе за то, что им занялась Инквизиция. Уверен, ему будет очень интересно узнать, почему ты отказал мне, когда я пожелал войти.

Элджин забеспокоился. Никто не хотел становиться объектом внимания охотников на ведьм, даже обитатели свободных городов. Инквизиция могла превратить чью угодно жизнь в сущий ад, и Джеззет готова была спорить, что эта организация не гнушалась прибегать к заказным убийствам.

— Разумеется, арбитр Даркхарт, — Элджин снова перешел на льстивый тон, но на его пухлых губах замерла нервная улыбка. — Можете проходить. Гм-м… ваш меч…

— Останется у меня в ножнах.

Элджин еще раз поклонился и отступил в сторону. Танкуил одарил слугу ухмылкой и вошел; Джеззет последовала за ним, держась в полушаге позади. Внутри их ждал еще один прислужник, который, поприветствовав надлежащим поклоном, повел их в бальный зал. Джеззет вплотную приблизилась к Даркхарту и взяла его под руку. Она предпочла бы драться со всей городской стражей Чада разом, чем шагнуть в этот зал, полный капризных богачей.

— Это бы действительно произошло? Инквизиция взялась бы за Зхо только потому, что тебе не дали войти?

Танкуил тихо хихикнул.

— У Инквизиции полно дел и без того, чтобы разбираться с каждым лордом, которому недостает учтивости.

И снова Джеззет убедилась: пусть невозможно солгать арбитру, это совсем не означает, что арбитр не может солгать тебе. А этот Даркхарт, похоже, настоящий мастер искажения действительности.

Когда двери большого зала распахнулись перед ними, Джеззет окатила волна шума, жара, красок и веселья. Играла музыка, выплескиваясь в коридор. Огромное помещение, казавшееся девушке еще больше из-за совсем недавнего пребывания в тюремной камере, освещалось сотней различных светильников. На стенах через равные промежутки горели факелы, в дальнем конце зала зияла пасть огромного камина, в котором, несмотря на жару, ревело пламя. С потолка свисали три люстры, и на каждой мерцало по дюжине свечей.

Помещение уже было полно гостей, чьи одежды обилием цветов затмевали даже клумбы в саду. Женщины в пышных вычурных или гладких, обтягивающих фигуру шелковых платьях красного, голубого, желтого, пурпурного, зеленого, оранжевого и еще черт знает каких цветов, которые Джеззет с радостью никогда бы больше не видела. Одна дама носила настолько тонкий наряд телесного цвета, что Джез поначалу показалось, что она голая. Только не увидев у женщины сосков, она поняла, что та в платье.

Мужчины были не лучше. Их костюмы были окрашены либо в цвета гильдий, в которых они состояли, либо под стать дамам, с которыми они пришли. В сравнении со всем этим пестрым народом Джеззет в простом синем платье и арбитр в стеганом коричневом дублете и таком же коричневом форменном плаще выглядели совсем не к месту. «Как гадкие утята, затесавшиеся к павлинам».

— У тебя рот открыт, Джеззет, — заметил арбитр. — Такое леди не очень-то идет.

— Я не леди, Танкуил, — язвительно отозвалась Джеззет, но постаралась придать лицу менее изумленное выражение.

«Ты все это уже видела раньше, Джез. Просто столько времени провела вдали от цивилизации, что забыла, каково это. Они могут хорошо смотреться, но стоит положить этих женщин на спины — и они зайдутся в стонах, как дешевые шлюхи. Мужчины в шелках умирают так же, как и воины в доспехах. Как говорил Д’роан, это все лишь фальшь, ложь, позволяющая им думать, что они лучше других».

Эта мысль слегка успокоила девушку, но ненадолго — Джеззет вспомнила, что Д’роан был самым большим лжецом из всех.

— Арбитр Даркхарт со спутницей, — громко провозгласил лакей, перекрыв своим голосом даже музыку.

Несколько пар глаз повернулось к новоприбывшим — больше, чем Джез хотелось бы, но меньше, чем она рассчитывала. Женщины удостоили ее лишь мимолетного презрительного взгляда, тогда как мужчины оценивающе осматривали сверху донизу. За свою жизнь Джеззет Вель’юрн чувствовала себя много кем: воином, воровкой, убийцей, шлюхой, — но никогда еще она не ощущала себя такой дешевкой, как под взглядами всех этих богачей в зале. В ней всколыхнулся гнев — гнев, требовавший выхода. Она стала осматриваться в поисках столовых приборов. А мужчины меж тем вернулись мыслями к своим спутницам, к чужим спутницам и к мужчинам, с которыми они чокались кубками.

— Как это неудобно, — шепнула Джез на ухо Танкуилу.

— Ты самая красивая в этом зале, Джеззет. Привыкай, что к тебе могут быть прикованы взгляды, — сказал арбитр. Скосив глаза, он оглядывал помещение. — Ты отлично выполняешь свою работу.

— Свою работу? — вспылила Джеззет, сама не до конца понимая почему.

Даркхарт повернулся к ней.

— Ты же не думала, что я привел тебя сюда для того, чтобы ты хорошо провела время? Когда ты рядом, ни один мужчина и ни одна женщина меня даже не заметят.

Чувство собственной дешевизны снова накатило на Джеззет. «А ведь он прав, Джез. Он купил твою жизнь и твою свободу. Так чего ты ожидала?» И все же девушка с трудом сдержалась, чтобы не вырвать свою руку из руки арбитра и не зашагать прочь, но что-то в лице Даркхарта остановило ее. Он… нервничал.

Танкуил обливался потом, его челюсти плотно сжались, так что зубы скрипели, а глаза в безумной пляске метались между людьми, собравшимися перед ним.

— Все в порядке? — спросила она его.

— Мне… уф-ф… нужно… туда…

Арбитр потащил девушку за собой и остановился перед толстым мужчиной в костюме аж четырех разных цветов, один ярче другого. Толстяк носил на себе больше золота, чем Джеззет видела за всю свою жизнь: по золотому кольцу на каждом пальце, золотые браслеты, золотые гвоздики в обоих ушах и носу, даже обрюзгшую шею покрывало золото. Джез посчитала это бесцельной тратой денег — ведь, например, на одно из этих колец целая семья могла безбедно существовать в течение месяца.

Арбитр Танкуил протянул толстяку руку. Джеззет уже видела такое прежде — в некоторых местах рукопожатие считалось традиционной формой приветствия. Впрочем, не в Диких Землях. Людям здесь не нравилось прикасаться друг к другу. Чистокровные имели обыкновение убивать себе подобных и не гнушались использовать для этого самые изощренные способы, например перстни с ядовитыми иглами. Одно необдуманное рукопожатие вполне могло обернуться смертью.

— Арбитр Даркхарт, — представился Танкуил. — Не ожидал тебя здесь встретить.

Толстяк даже не взглянул на протянутую руку Танкуила, да и самого его удостоил лишь мимолетного взгляда. Зато он много внимания уделил Джеззет. Женщина, с которой он был, тоже смерила Джез взглядом, но куда более враждебным и куда менее похотливым. На какой-то момент Джез даже задумалась о том, чтобы схватить ближайшую вилку и выпустить обоим кишки, но пара развернулась и ушла прежде, чем она успела найти оружие.

— Что это сейчас было? — прошептала девушка так близко, что арбитр почувствовал своим ухом ее дыхание. Впрочем, он ее даже не слушал. Его глаза продолжали безостановочно метаться, и Джез готова была поклясться, что рука мракоборца дрожит.