Странствия дракона

«Она вернулась», — а необычной мягкостью сообщил Кант.

— Где?

«Над твоей головой.»

Очень медленно, осторожно Ф'нор поднял руку, вытянув ее перед собой ладонью вниз.

— Маленькая красотка, иди сюда… Мы восхищаемся тобой… Мы не причиним тебе вреда… — Он постарался окрасить дружелюбием ментальный призыв, сопровождавший слова. Золотая искорка дрожала в углу его поля зрения. Затем ящерка опустилась на уровень лица Ф'нора, оставаясь, однако, вне пределов досягаемости. Всадник почувствовал изумление Канта — кажется, крошечное создание оказалось неравнодушным к лести. «Она голодна», — передал дракон.

Стараясь не делать резких движений, Ф'нор шагнул к сумке и достал мясную колбаску. Оторвал кусочек, положил на камень у ног и отступил назад.

— Это для тебя, крошка.

Приглядываясь, ящерка парила над приманкой, потом метнулась вниз, схватила мясо крохотными коготками и опять исчезла.

Ф'нор, решив подождать, присел на корточки.

Через секунду ящерка вернулась: теперь ее главной эмоцией был голод — чудовищный голод, на фоне которого Ф'нор различил жалобную просьбу. Отрывая следующий кусок, он старался заглушить ликование. Если голод может стать теми путами… Всадник терпеливо скармливал маленькому файру кусок за куском, помещая их все ближе к себе; наконец он заставил ящерку взять последний кусочек прямо из его рук. Она просительно подняла головку — хотя съела столько, что этого хватило бы взрослому человеку — и Ф'нор рискнул осторожно погладить пальцем крохотное надбровье.

Существо не противилось ласке. Внутренние веки маленьких опалесцирующих глаз медленно сомкнулись «Она только что вылупилась. И теперь произошло Запечатление», — в беззвучном голосе Канта сквозила нежность.

— Вылупилась?

«Конечно. Она — нашей крови, и должна появляться из яйца», — добавил Кант с непререкаемой уверенностью.

— Тут есть и другие?

«Да. Внизу, на берегу.»

Ф'нор повернул голову — осторожно, чтобы не спугнуть ящерицу — и бросил взгляд через плечо. До сих пор его внимание было безраздельно поглощено сказочным существом, устроившимся на его руке. Теперь всадник различил жалобные, резкие крики, которые неслись из висевшего над бурунами облака мельтешащих тел и сверкающих крыльев. Казалось, сотни файров метались над берегом, у верхней отметки прилива, на расстоянии двадцати длин дракона от него.

«Не шевелись, — предостерег Кант, — потеряешь ее.»

— Но если они появляются на свет из яиц… если с ними возможно Запечатление… Кант, поднимай Вейр! Сообщи Придите! Сообщи Вирент! Пусть приходят сюда! Пусть привезут еды! Скажи, чтобы они поторопились. Скорее, или будет слишком поздно!

Он посмотрел на пурпурное пятнышко Вейра на горизонте, словно мысль его могла перебросить мост над морскими волнами. Неистовство на берегу продолжалось, и теперь у Ф'нора была новая причина для беспокойства. Дикие стражи, поедатели падали, устремились к бухте; в ярком полуденном небе он различал угрожающие взмахи их крыльев. Первая стая уже кружилась в вышине, готовая спикировать на слабых, беззащитных новорожденных. Ф'нор хотел броситься на помощь, но Кант повторил предупреждение. Нельзя рисковать хрупкой связью с маленькой королевой… нельзя передать ей волнение и страх… Ф'нор закрыл глаза. Он не мог смотреть.

Первый вскрик боли пронзил его — и золотая ящерица испуганно вздрогнула. Неожиданно она метнулась в складки его куртки и, трепеща, прильнула к груди. Ф'нор поднял веки. К его удивлению, стражи еще не устремились вниз; они хищно кружили над берегом, опускаясь все ниже и ниже. Новорожденные с жадной, голодной торопливостью рвали друг друга. Всадник содрогнулся, и маленькая королева тревожно забила крылышками; в ее писке — тонком, похожем на свист флейты — звучало страдание.

— Со мной ты в безопасности. Тебе лучше остаться здесь. Никто не тронет тебя, пока ты со мной, — повторял Ф'нор снова и снова, а Кант успокоительно посвистывал в такт этим уговорам.

Резкий крик стражей, бросившихся в атаку, сменился пронзительным воем ужаса. Ф'нор посмотрел вверх, оторвав взгляд от кровавого пиршества на берегу. В небе плыл зеленый дракон, исторгая пламя и расшвыривая крылатых хищников. Зеленый завис над пляжем, вытянув вниз шею. Он был без всадника.

Только теперь Ф'нор заметил три нагруженные мешками фигуры, появившиеся на вершине дюны. Скользя, скатываясь по песку, они устремились прямо к многокрылому, шумному скопищу терзавших друг друга файров. Казалось, люди с разбега врежутся в самую середину стаи; но в двух шагах они ухитрились остановиться.

«Брекки говорит, что подняла всех, кого смогла», — сообщил Кант.

— Брекки? Почему ты позвал ее? У нее и так достаточно дел.

«Она — самая лучшая», — ответил коричневый, не обратив внимания на выговор Ф'нора.

— Неужели слишком поздно? — Ф'нор опять взглянул на небо и вершины песчаных дюн. Может быть, появится кто-нибудь еще?

Брекки двинулась к сражавшимся ящерицам; руки ее были вытянуты вперед. Две фигуры последовали за ней Кого она привела? Где остальные всадники?

Еще два дракона возникли в воздухе, сделали круг и стремительно приземлились. Их седоки, соскользнув на песок, помчались на помощь. Зеленый наверху перестал жечь надоедливых стражей и затрубил, призывая на помощь остальных зверей.

«У Брекки один. И у девочки… самец, сильно израненный. Брекки говорит, что многие погибли.»

Ф'нор почувствовал горечь во рту. Почему их смерть причиняет ему страдание? Из-за того, что он увидел подтверждение легенды об огненных ящерицах, прародителях дракона? Но ведь эти создания столетиями рождались на теплых пляжах юга — и гибли под ударами стражей и своих собратьев… никем не видимые и не оплаканные.

«Сильные выживали», — холодно напомнил Кант.

Они спасли семерых; два файра были тяжело ранены. Миррим — девочка, воспитанница Брекки — совершила Запечатление с троими: с двоими зелеными и коричневым самцом с располосованным острыми когтями животом. У Брекки был бронзовый, совершенно неповрежденный. Всаднику, который привез ее, тоже достался бронзовый; два остальных прошли Запечатление с голубыми. У одного голубого было вывихнуто крыло, и Брекки опасалась, что он никогда не сможет нормально летать.

— Семеро из полусотни, — грустно подытожила девушка, после того как кучка мертвых тел запылала под струями огнеметов. — Представляю, сколько бы их выжило, если б ты не вызвал нас.

В мешках Брекки и ее спутников нашлось достаточно мяса, чтобы закормить новорожденных до полусонного состояния. Ящерки не сопротивлялись, когда люди, взяв их на руки, двинулись к драконам; огромные звери взмыли вверх и исчезли один за другим.

Ф'нору предстоял более долгий путь. Кант, мощно рассекая крыльями воздух, летел на восток. Маленькая королева уютно устроилась на плече всадника, вцепившись коготками в кожаную перевязь; она казалась такой довольной, словно нашла свой родной вейр. «Вейр там, где обитает дракон — хоть из дерева построен он», — промурлыкал Ф'нор, вспомнив недавний разговор с Брекки.

Когда коричневый начал описывать круги над Южным, Ф'нору стало ясно, что новость уже разнеслась по Вейру. Здесь чувствовалась такая аура всеобщего возбуждения, что он забеспокоился, как бы его испуганный файр не удрал в Промежуток.

«Ни один дракон не пойдет туда с набитым животом, даже огненная ящерица», — мудро заметил Кант. Затем он вытянулся в нагретой солнцем ложбине своего вейра и прикрыл глаза.

— Тебе не кажется, что он ревнует, а? — спросил Ф'нор, переступая порог хижины, в которой Брекки принимала пациентов. Девушка перевязывала крыло голубому файру.

— Вирент тоже интересовалась ими… пока ящерицы не уснули, — сказала Брекки, сверкнув на него зелеными глазами. — Ты же знаешь, какая она сейчас обидчивая… Но, право, к чему драконам ревновать? Это же игрушки, Ф'нор… Для драконов они все равно, что куклы для нас… Только могут чувствовать… В лучшем случае — малыши, которых надо учить и защищать.

Ф'нор посмотрел на Миррим, воспитанницу Брекки. Две зеленые ящерицы спали у нее на плечах. Раненый коричневый, обмотанный бинтом от шеи до хвоста, дремал на коленях девочки. Миррим сидела, выпрямив спину, не шевелясь; похоже, она была готова сохранять эту позу до рассвета. Глаза ее светились счастьем.