Воин

А Нила! После всего, что она пережила, слышать ее бесстрастные слова о том, как она внушала Гэну, что его долг перед ней и всем племенем Собаки — прийти на помощь Сабанду Гайду. Спасенная мужем от Алтанара, она сама отправила его в бой на следующий же день. Мощь кавалерии Волков раздавила застигнутых врасплох Дьяволов, и те сломя голову бежали на север, бросая все, что нельзя было унести на себе. Гэн пошутил, назвав жену своим лучшим генералом. Но она была больше чем генерал — Нила была королевой.

Волна жалости к себе захлестнула Сайлу, когда она подумала о младшей подруге. То, что Алтанар сделал с ней, заставляло содрогнуться, но Нила сохранила свое дитя.

Клас мужественно выслушал рассказ любимой о том, как она боролась за свою жизнь и жизнь их ребенка. Но Сайла утаила от него, как вымаливала еду, как билась в истерике, лишаясь разума от бессильной злобы. Он видел камеры собственными глазами, поэтому она не говорила о кромешной тьме, прекращавшейся лишь на мгновение, когда охранник с факелом открывал дверь, швыряя в камеру какие-нибудь объедки. Сайла не сомневалась, что Клас видел эти полчища насекомых-кровопийц. Правда, вряд ли он заметил омерзительных тварей, выползавших из щелей между камнями, чтобы поучаствовать в дележе пищи, потому что они ускользали при первом проблеске света.

Когда проходивший мимо раненый воин заглянул к ней и сообщил, что Клас приказал навсегда замуровать входы в камеры, Сайлу охватила гордость. Позже до нее дошли слухи, будто муж разыскал трех стражников, стороживших ее, и приказал замуровать их там живьем. Это беспокоило Сайлу. Тщетно пыталась она выудить из Класа, правда ли это. Посмотрев на нее взглядом, все еще приводившим ее в легкий трепет, он произнес: «Есть люди, которые могут сказать все, что угодно. Кто именно рассказал тебе это?» И Сайла решила, что лучше обо всем позабыть.

Но когда ей необходимо было выговориться, когда нужен был кто-то, способный представить, каково быть одной в бесконечном мраке и чувствовать, как, подобно хрупкому осеннему листу, улетает жизнь, за спасение которой ты бы отдал свою собственную, Клас слушал ее. Он брал Сайлу на руки и укачивал, отгораживая от горьких мыслей и воспоминаний.

Он вытирал ей слезы, превознося ее храбрость, и признавался в любви. Клас помог понять, что она заслужила право на жизнь.

Когда Сайла заставила показать уродливую рваную рану, оставленную оружием Алтанара, она осознала, насколько мучительно было для него держать ее на руках. Она упрекнула Класа, что он позволял ей причинять ему боль. Тот лишь ухмыльнулся. Он был так же невыносим, как и прежде.

Сейчас Клас заполнил собой дверной проем так же полно, как заполнял ее жизнь.

— Сегодня настоятельница разрешила мне подольше погулять с тобой. Мы пойдем на утес, оттуда видно море. Ты ведь хочешь этого?

— Ты, наверное, запугал ее.

— И не думал, — возмутился он, расправляя плечи, — это была ее идея.

— Все равно спасибо. Сегодня мне лучше.

При этих словах Клас нахмурился.

— Не торопись. Настоятельница говорит, что ты слишком много двигаешься.

Склонив голову, Сайла лукаво взглянула на него из-под пряди распущенных волос.

— А как, по-твоему, милый, когда мне следует начать побольше двигаться?

Он понял, что она имеет в виду. Было нечестно так дразнить его, зато очень весело. Вихрь эмоций отразился у Класа на лице, словно ветер пронесся по пшеничному полю. Подобные поддевки неизменно приводили его в замешательство, но нравились ему не меньше, чем Сайле.

Достигнув утеса, они с удивлением обнаружили там Гэна. Не замечая их приближения, он швырял камни, стоя на краю обрыва. Юноша провожал их взглядом, пока они, описав дугу, не врезались в нагромождения плавника, прибитого морем. Собаки лежали неподалеку. Сайла была удивлена, увидев Шару: ей показалось, будто пес стал больше, а шерсть прямо лоснилась. Чо, в благосклонном приветствии завиляв хвостом, с довольным урчанием придвинулась к нему.

Гэн заметил их, нагнувшись за очередным камнем. Он улыбнулся, увидев Сайлу, и некоторое время они неторопливо беседовали о ее здоровье. Однако обеспокоенность юноши бросалась в глаза. Сделав знак Класу, что хочет присесть, Сайла прямо спросила Гэна, что его тревожит.

Сначала юноша отнекивался, не отрицая, что его что-то беспокоит, но и не зная, как к этому подступиться. Наконец он всплеснул руками:

— Если я не смогу поговорить об этом с вами, я ни с кем не смогу поговорить! Я думаю о наших соплеменниках. То, что случилось с Ликатом, повлияло на них сильнее, чем ты себе представляешь. Они уже не те, Клас. Это все равно, что натравить щенка на медведя, когда тот еще не знает, что это такое, или бросить его в бой, не натаскав как следует. Ты погубишь его, лишив храбрости.

Клас рассвирепел:

— Ты что, хочешь сказать, будто наши люди лишились храбрости?

— Да нет же. Скорее они обескуражены тем, что утратили способность действовать на свой страх и риск. Никогда бы не поверил, что это может произойти так быстро. Один из воинов сказал мне утром, будто причина их раздоров в том, что люди не могут определить, кто повинен в бегстве Коули. Всем известно, что она стояла за Ликатом, и что с того? Где бы ни находилась, она теперь беспомощна. Есть дела и поважнее.

— Говори, что у тебя на уме.

— Надеюсь, больше никто не способен видеть меня насквозь так, как ты, — пробурчал Гэн. — По словам Сабанда Гайда, Поедатели Бизонов посягают на наши охотничьи угодья на востоке. Он считает, что табуны лошадей и стада скота значительно уменьшились.

— Они что, уводят наш скот?

— Видимо, так, — пожал плечами Гэн. — Когда окрепнешь, навести меня, я хочу знать твое мнение.

Затем, к радости Сайлы, он сменил тему. Мысль о том, что Класу предстоит переход через горы, неожиданно заставила ее содрогнуться. Она не ощущала, что его жизни угрожает опасность, пока Гэн не произнес эти слова. Возникшее перед глазами видение шалашей на склоне горы и возвышающейся над ними громады Сердца Земли вдруг помогло ей осознать живущий в муже дух борьбы.

Сайла всегда видела опасность в сражениях, но была поражена, почувствовав, насколько поверхностны ее былые представления. Битва помогала ему утвердиться в собственных глазах и глазах соплеменников.

Клас, приняв ее уход в себя за усталость, настоял на возвращении в лечебницу. По дороге Сайла спросила его как можно безразличнее, чем он может помочь племени, и, затаив дыхание, ожидала ответа.

Он сразу же отказался от этой мысли. Клас был уверен, что, хотя Сабанд Гайд и не стал Вождем Войны, он обладает для этого всеми качествами. Сабанд всегда держал племя сплоченным до появления Вождя Войны и всегда желал этого.

Между тем причина беспокойства Гэна была очевидна. Он упомянул о новых проявлениях воинственности Пожирателей Бизонов, но ни словом не обмолвился о сговоре между разбитыми и изгнанными Дьяволами и племенем Лососевой Реки с северных окраин. Для объединения королевства Гэну требовались время и поддержка, и Люди Собаки должны были помогать, а не мешать. Во время разговора Клас нервно потирал рукой татуировку.

Сайла с облегчением опустилась на свое ложе, внезапно ощутив смертельную усталость.

Клас на Бейл никогда бы не согласился вести спокойную жизнь, хорошо еще, что он не Вождь Войны, от которого требуют постоянного проявления доблести и отваги.

Прежде чем ее веки опустились под собственной тяжестью, Сайла вновь заметила прикосновение его пальцев к татуировке. Она решила, что это уже просто вошло в привычку и ей не следует искать скрытый смысл в каждом его жесте.

* * *

Конвей стоял на рынке в проходе между рядами, не чувствуя толчков и пинков обтекающей его толпы. Лицо его вытянулось.

— Ее больше нет здесь, Доннаси, это конец.

— Она должна быть тут. — Широким взмахом руки Тейт едва не выбила из рук проходившего торговца поднос с целой горой бобов и поспешно извинилась, прежде чем продолжить: — Оглянись вокруг! Здесь сотни людей, и она может быть с кем угодно. Все освобожденные рабы сказали, что Ти никогда не помышляла о возвращении к своим.