Олимп

– Нет, – поправляется генерал. – Я имел в виду, с чего вы взяли, что мы способны творить Брано-Дыры, когда пожелаем?

– Вы делали это на моих глазах, когда посыпались на Марс прямо с Пояса астероидов, а потом и на Землю Илиона. Десять месяцев назад, помните?

– Наши технологии не достигли того уровня, чтобы открывать Брано-Дыры в иные миры, – вставляет Чо Ли.

– Пропади оно пропадом, но вы же их открывали! – Мой голос предательски дрожит.

– Все было не так, – возражает Астиг-Че. – На самом деле тогда мы… это трудно разъяснить, к тому же я не ученый и не инженер, каких здесь много… Тогда мы перекрыли Брано-связи, творение так называемых богов, и проложили собственный коридор в созданной ими матрице.

– Ну вот, – подхватываю я, – и повторите. На вашей совести десятки тысяч человеческих жизней. Между прочим, пока суд да дело, могли бы заодно вернуть миллионы греков и прочих европейцев, исчезнувших с поверхности Земли Илиона в виде синего луча.

– Нам неизвестно, как это сделать, – говорит Астиг-Че.

«Тогда какого хрена вы вообще нужны?!» – едва не срывается у меня с языка. Но не срывается.

– Зато вы здесь в безопасности, доктор Хокенберри, – продолжает первичный интегратор.

Мне снова хочется наорать на эту груду пластика и металла, хотя, конечно, она (или он) – прав(а). На борту «Королевы Мэб» я действительно вне угрозы. По крайней мере троянцы тут не достанут. И потом, у сладкой малышки, окрутившей Одиссея, может отыскаться младшая сестра… И тут я слышу собственный голос:

– Я должен вернуться.

«Куда вернуться, идиот? Туда, где греки погибают, но не сдаются? Отличное название для лавки с пахлавой».

– Вас убьют, – сообщает Бех бин Адее. Кажется, этот громадный темный вояка-гуманоид ничуть не опечален подобной перспективой.

– Нет, если вы мне поможете.

Похоже, моравеки опять безмолвно совещаются между собой. В одном из дальних голографических окон-мониторов видно, как Одиссей и экзотическая незнакомка все еще предаются утехам, точно кролики. Теперь женщина сверху. Она еще красивее и соблазнительнее, чем показалось мне с первого взгляда. Главное – не заработать эрекцию перед этими полуроботами. Если заметят (а они чересчур догадливы в том, что касается нас, людей), меня могут понять неправильно.

– Поможем, если это в наших силах, – обещает наконец Астиг-Че. – А что вам нужно?

– Надо бы сгонять кое-куда, но так, чтобы меня не увидели.

Я принимаюсь рассказывать про утраченный шлем Аида и вибрас.

– Видоизменяющие технологии, во всяком случае, применяемые к живым организмам, превышают наши возможности, – отвечает Ретроград… О, вспомнил!.. Синопессен. – Мы до сих пор еще не достигли такого уровня квантового манипулирования реальностью. Боюсь, у нас очень не скоро появятся машины, способные работать с подобной формой вероятностного коллапса.

– И мы понятия не имеем, как действует этот шлем Аида, – прибавляет Чо Ли. – Хотя, если речь идет о технологиях олимпийцев или же сил, которые стоят за ними, скорее всего принцип заключается в небольшом квантовом сдвиге сквозь время, а не пространство.

– Может, и для меня сбацаете что-нибудь в таком же роде?

Уже спросив, я понимаю: у этих занятых моравеков нет ни одной серьезной причины, чтобы бросаться делать ради меня хоть что-нибудь.

– Нет, – отзывается Астиг-Че.

– Можно подогнать под его фигуру костюм хамелеона, – вставляет Бех бин Адее.

– Отлично, – говорю я. – А что это?

– Активный камуфляжный полимер, – поясняет генерал. – Примитивный, но эффективный, если не менять фон чересчур быстро и резко. Примерно из такого же материала была оболочка вашего марсианского судна, только этот невидим для инфракрасных лучей и воздухопроницаем.

– Боги подстрелили наш марсианский корабль уже на орбите, – напоминаю я.

– Ну… да, – произносит Бех бин Адее. – Это тоже надо учитывать.

– А лучше кожи хамелеона вы ничего не можете предложить?

– В ближайшее время – нет, – отвечает Астиг-Че.

– Ладно, беру. И сколько времени потребуется вашим людям… э-э-э… моравекам, чтобы подогнать под меня костюм и научить им пользоваться?

– В ту же секунду, когда мы заговорили об этом, я приказал техническому отделу моделирования эксплуатационных условий браться за работу, – сообщает первичный интегратор. – Ваши размеры у нас уже были записаны. Готовый продукт принесут через три минуты.

– Чудесно, – говорю я без всякой уверенности.

В какое же место мне податься? И как убедить тех, кого я там встречу, спасти греков? Да и куда их девать? Се мьи, рабов, друзей и слуг ахейцев поглотил синий луч, взметнувшийся из Дельф. Словно в предвкушении путешествия рука моя тянется к золотому кругляшу на шее и пальцы вертят активационный диск.

– Кстати, – бросает Чо Ли, – ваш медальон не работает.

– Что?! – Я вырываюсь из-под защитных ремней и повисаю в пространстве. – В каком смысле?

– Наша последняя экспертиза подтвердила: диск совершенно нефункционален, – сообщает штурман.

– Дерьмо какое-то. Парни, раньше вы заявляли, будто медальон нельзя воспроизвести, будто его настроили на мою ДНК или что-то в этом духе.

Первичный интегратор издает необычный звук, удивительно похожий на человеческий: словно взрослый мужчина смущенно прочищает горло.

– Разумеется, существует некое… сообщение… между диском, вашими клетками и ДНК, доктор Хокенберри. Однако медальон сам по себе не имеет квантовых функций. Он вовсе не квитирует вас через пространство Калаби-Яу.

– Что за отстой… – начинаю я, но удерживаюсь от дальнейших комментариев. Чтобы убраться отсюда, мне еще нужно содействие моравеков и кожа пресмыкающегося. – Я же попал сюда, разве нет? Прямо с Земли Илиона.

– Да, – соглашается штурман. – Попали. Только без помощи пустого внутри золотого диска на вашей шее. Вот в чем загадка.

Из дверей лифтовой шахты появляется воин с нарядом хамелеона. С виду – ничего особенного. Честно говоря, одежка напоминает мне так называемый «домашний костюм», которым я имел глупость обзавестись в семидесятых годах двадцатого века. Такой же дурацкий заостренный воротник и блеск обезьяньей блевотины.

– Воротник растягивается и превращается в капюшон, – говорит Астиг-Че, словно прочитав мои мысли. – Наряд совершенно бесцветен. Зеленый оттенок – всего лишь стандартная настройка, чтобы можно было найти материал.

Приняв у солдата хамелеонью кожу, я по наивности пытаюсь натянуть ее сам. И через несколько мгновений начинаю кувыркаться вокруг собственной оси, размахивая тряпкой, будто знаменем.

Генерал Бех бин Адее вместе с рядовым бесцеремонно хватают меня и запихивают в костюм, после чего пристегивают к одному из кресел при помощи ленты-липучки.

Вытягиваю воротничок и полностью закрываю голову капюшоном.

Это далеко не столь удобно, как нацепить шлем Аида и сразу исчезнуть. Во-первых, в коже ящерицы ужасно жарко. Во-вторых, нано-чего-то-там перед глазами не позволяет как следует сфокусировать зрение. Если пялиться сквозь такую штуку целый час, можно заработать самую жуткую головную боль в жизни.

– Ну как? – интересуется Астиг-Че.

– Чудесно, – лгу я. – А меня видно?

– Да, – отвечает первичный интегратор, – но только на гравитационном радаре и в прочих диапазонах невидимого спектра. Визуально вы целиком слились с фоном – в данном случае с Бех бин Адее. Надеюсь, те существа, которых вы собрались навестить, не пользуются гравитационными радарами, приборами усовершенствованного тепловидения и тому подобной техникой?

Черт возьми, а откуда мне знать?

– Есть одна загвоздка, – говорю я.

– Какая? Возможно, мы сумеем помочь, – озабоченно, почти участливо произносит первичный интегратор. Да, моей жене не зря нравился Джеймс Мейсон…

– Чтобы квитироваться, надо повернуть квит-медальон. А для этого придется расстегнуть кожу и…

– Костюм хамелеона пошит очень свободно, – перебивает генерал. Судя по голосу, военный меня недолюбливает. – Просуньте руку под материю. Даже обе руки, если хотите.