Олимп

У центрального навигационного стола стояли Астиг-Че, главный первичный интегратор с Европы, генерал Бех бин Адее – представитель боевых моравеков Пояса, каллистянский штурман Чо Ли (чересчур похожий обликом и голосом на погибшего Ри По, так что Манмуту даже становилось не по себе в его обществе), Сума Четвертый – крепко сложенный мухоглазый ганимедянин в панцире из углепласта, – и паукообразный Ретроград Синопессен.

Европеец приблизился и взлетел на металлический уступ, позволяющий низкорослым моравекам глядеть сверху вниз на блестящую столешницу.

– Осталось менее четырнадцати часов, прежде чем мы окажемся на нижней земной орбите, – проговорил Астиг-Че, не теряя времени на приветствия или обычную преамбулу. Манмуту, с его слухом, поднаторевшим в древней культурной истории, тут же пришел на ум знаменитый актер Потерянной Эпохи. Голос, поразительно напоминающий речи Джеймса Мейсона, [39] звучал невозмутимо, плавно, однако по-деловому. – Пора принимать решение, как же нам следует поступить.

Первичный интегратор предпочел говорить вслух вместо того, чтобы воспользоваться общей линией. В помещение накачали нормальное земное давление: оно особенно подходило европейцам, да и прочие моравеки спокойно его переносили. Громкая речь придавала встрече более доверительный характер, нежели болтовня по общей линии, но и не намекала на личные секреты, как личный луч.

– Женщина, которая требовала доставить Одиссея, еще как-то напоминала о себе? – спросил Орфу.

– Нет, – как всегда мелодичным, тонким голоском ответил Чо Ли, грузный штурман со спутника Каллисто. – Однако мы направляемся именно туда, откуда поступили сигналы.

Чо Ли пробежал манипулятором-щупальцем по карте, и над столом появилась крупная голограмма Земли. Вокруг ярко светились кольца; бесчисленные искорки перемещались с запада на восток вдоль экватора и с севера на юг вдоль колец.

– Изображение дается в реальном времени, – промолвила крохотная серебряная коробочка на тонких паучьих лапках, заключавшая в себе амальтеянина по имени Ретроград Синопессен.

– Я, конечно, способен считывать информацию с общей линии, – вмешался иониец. – И вас я «вижу» благодаря отраженным радиолокационным сигналам и инфракрасным сканерам. Однако на голограмме могу кое-чего и не разглядеть, потому как слепой, и все такое.

– А я тебе все расскажу, – вызвался Манмут.

И подключив друга к личному лучу для высокоскоростной передачи информации в сжатом виде, принялся описывать парящее над штурманским столом объемное изображение бело-голубой планеты с яркими экваториальным и полярным кольцами, что скрещивались поверх океанов и облаков. Отдельные объекты, из которых они, эти кольца, состояли, блестели на фоне черного космоса.

– Какое увеличение? – осведомился краб.

– Не более десяти, – промолвил Синопессен. – Уровень слабого бинокля. Мы приближаемся к орбите земного спутника, хотя Луна и находится сейчас по ту сторону планеты от нас. Скоро прекратим взрывать ядерные бомбы и перейдем на ионный двигатель. Незачем напрашиваться на лишние неприятности. Скорость уже упала до десяти километров в секунду и продолжает снижаться. Полагаю, в последние два дня вы испытали на себе одну целую двадцать пять сотых земного притяжения.

– А как Одиссей перенес дополнительную нагрузку? – полюбопытствовал Манмут.

Он целую неделю не видел единственного оставшегося человека на борту «Королевы Мэб». Европеец надеялся, что Хокенберри квитируется обратно, однако по сей день этого не произошло.

– Прекрасно, – пророкотал ганимедянин Сума Четвертый. – Правда, почти не покидает своей каюты; впрочем, это его обычное поведение.

– Он говорил что-нибудь о послании, которое мы получили по мазеру? – продолжал иониец. – Насчет этих слов: «Доставьте ко мне Одиссея»?

– Ничего, – откликнулся Астиг-Че. – Только сказал, что не узнает женский голос, что это не Афина, не Афродита и не любая другая из небожительниц, которых он встречал.

– Откуда исходил сигнал? – спросил Манмут.

Активировав яркую лазерную указку в манипуляторе, Чо Ли указал на пятнышко в полярном кольце, ползущее к южному полюсу на обратной стороне прозрачной планеты.

– Увеличить изображение, – приказал штурман искусственному интеллекту «Королевы».

Точка словно выпрыгнула из голограммы, мгновенно заместив собой Землю. Это оказался город, имеющий форму примитивной гантели; длинные стеклянные башни, шары, купола, витые шпили, арки – все состояло из металлических брусьев, мутного оранжевого стекла и света. Манмут вкратце пересказал все, что видит, своему другу.

– Перед нами один из крупных искусственных объектов планетарной орбиты, длиной около двадцати километров, – проговорил Ретроград Синопессен. – Его приблизительно можно сравнить с Манхэттеном до затопления. Судя по всему, внутри находится камень и тяжелое металлическое ядро – возможно, захваченный астероид, обладающий собственным, хотя и маленьким, притяжением.

– Каким именно? – поинтересовался Орфу.

– Примерно десять сантиметров в секунду, – сказал альматеянин. – Достаточно, чтобы человек или неусовершенствованный «пост» не свалился прочь и не умчался в космос после неудачного прыжка, зато при желании мог бы парить, когда ему только вздумается.

– Довольно похоже на Фобос, я имею в виду размеры и гравитацию, – заметил капитан подлодки. – Есть хоть какие-нибудь догадки, кто там живет или чей голос до нас долетел?

– Постлюди возвели орбитальные города более двух стандартных тысячелетий назад, – сообщил первичный интегратор Астиг-Че. – Как вам известно, моравеки считали этот вид уже вымершим: последние радиосигналы умолкли где-то в середине указанного срока, наши астрономы не видели ни одного корабля в окололунном пространстве, не наблюдали следов какой-либо деятельности на Земле, однако не исключено, что часть популяции выжила. Или переродилась.

– В кого? – спросил иониец.

Астиг-Че ответил самым что ни на есть устарелым, загадочным, но чрезвычайно выразительным человеческим жестом: пожал плечами. Манмут взялся было объяснять происходящее другу, но тот, по его словам, уже уловил движение посредством радара и чутких инфракрасных датчиков.

– Позвольте изложить последние полученные нами данные, прежде чем будет принято решение о спуске «Смуглой леди» на орбиту, – промолвил главный первичный интегратор и опустил на штурманский стол весьма человеческую с виду ладонь.

Голограмму орбитального острова сменило уменьшенное изображение Земли и Марса, связанных между собой мириадами голубых, зеленых и белых нитей. Внизу проступили туманные колонки данных. Казалось, планеты опутала сеть обезумевшего паука; вот только паутина пульсировала и росла на глазах, выпуская все новые нити, которые точно по собственной воле спутывались крепкими узлами. Маленький европеец поспешил поделиться информацией с невидящим другом.

– Все в порядке, – откликнулся тот. – Я подключился к банку данных. Это почти то же самое, что смотреть на графики.

– Мы с вами наблюдаем картину квантовых процессов за последние десять стандартных дней, – произнес Чо Ли. – Нельзя не заметить, как возросли – почти на десять процентов – их активность и нестабильность. В ближайшее время наступит критическая стадия…

– Насколько критическая? – осведомился Орфу.

Астиг-Че повернулся к большому ионийцу лицом-забралом.

– Достаточно критическая. При нынешнем уровне нестабильности мы встанем перед выбором уже через неделю. Если положение ухудшится, то еще раньше. Нельзя подвергать угрозе целую солнечную систему.

– Что еще за выбор? – вмешался Манмут.

– Вероятно, придется уничтожить экваториальное и полярное кольца как источник неустойчивых квантовых потоков. Возможно, прижечь вулкан Олимп и прочие квантовые узлы на Марсе, – изрек генерал Бех бин Адее. – И если потребуется, стерилизовать Землю.

Орфу присвистнул, и купол эхом повторил этот непривычный для моравеков звук.