Ордер на убийство (сборник)

Доктор Фулл привык к Энджи. Девчонка цивилизовалась по мере того, как росла его популярность — сначала к нему стали стекаться все больные их квартала, потом он снял хорошую квартиру в более богатом квартале и, наконец, перебрался в лечебницу. Развивалась и девчонка. Конечно, думал доктор, у нее есть свои недостатки…

К примеру, она слишком жадна до денег. Ее мечта: специализироваться на косметической хирургии — удалять морщины у богатых старух и тому подобное. Она не понимает, что черный чемоданчик с его чудодейственным содержимым вверен им лишь на время, что он никак не может считаться их собственностью.

Правда, бухгалтерские книги она ведет аккуратно, ну и потом она честолюбива — подстегивает его, не дает успокоиться на достигнутом. Это она заставила его перебраться из трущоб в район побогаче, она заставила завести лечебницу. Нельзя не признать, что здесь они могут принести гораздо больше пользы. Пусть девчонка тешится норковыми шубами и роскошными автомобилями, он к этому равнодушен: его занимают куда более важные вещи, да к тому же он стар. Прежде всего ему надо искупить свое прошлое.

И тут доктор Фулл предался приятным мечтам о Великом плане. Девчонке его план, конечно, не понравился. Но ей придется смириться с ним. Они должны передать людям свою чудесную находку. Энджи не врач, и хотя инструментарий, можно сказать, работает сам, во врачебном деле важен не только навык. Не зная древнейших канонов врачебного искусства, далеко не уйдешь. И когда Энджи в этом убедится, она примет его план и простится с их сокровищем: черный чемоданчик должен стать достоянием человечества.

Он, пожалуй, преподнесет чемоданчик хирургическому колледжу — никакой шумихи ему не нужно, но скромная церемония, разумеется, была бы желательна, и, конечно же, ему бы хотелось получить какой-нибудь сувенир в память об этом событии — кубок или, скажем, приветственный адрес в рамке. Да, отдав черный чемоданчик, он, пожалуй, почувствует облегчение, и пусть корифеи медицины решают его судьбу. А Энджи со временем его поймет. У нее доброе сердце.

Его радует, что в последнее время она заинтересовалась хирургией — расспрашивает об инструментах, читает часами пластмассовую карточку с инструкциями, даже практикуется на морских свинках. Если он сумеет передать Энджи свою любовь к человечеству, думал сентиментальный доктор Фулл, значит, жизнь прожита не зря. Энджи не может не сознавать, что та таинственность, которой им приходится окутывать свою деятельность, мешает использовать черный чемоданчик в полную меру.

Доктор Фулл предавался размышлениям в своем кабинете, когда к крыльцу подкатил желтый автомобиль Энджи. Энджи стремительно взбежала по ступенькам. За Энджи, пыхтя, ковыляла грузная дама, наглая и вульгарная. А ей-то что от них нужно?

Энджи открыла входную дверь и прошла в кабинет, грузная дама последовала за ней.

— Доктор, — торжественно объявила Энджи, — разрешите представить вам миссис Коулмен.

— Мисс Эквелла мне столько рассказывала о вас, доктор, и о вашем замечательном методе! — захлебывалась дама.

Но Энджи не дала доктору и рта раскрыть.

— Извините нас, пожалуйста, миссис Коулмен, — сказала она быстро, — мы на минутку должны вас покинуть, — и, взяв доктора под руку, Энджи увела его в приемную. — Знаю, доктор, вы на меня будете сердиться, но мне подвернулся такой случай, что просто грех было бы его упустить. Я познакомилась с этой старушенцией на уроке гимнастики в школе Элизабет Бартон. С ней там никто знаться не хотел. Она вдова. Муж ее нажился на черном рынке, и денег у нее куры не клюют. Я ей нарассказала с три короба про ваш метод удаления морщин путем массажа. Я думаю, мы сделаем так: завяжем ей глаза, разрежем шею кожным ножом, впрыснем в мышцы “упругит”, соскребем жиры специальной кюреткой и спрыснем шов “укрепитом”. Когда мы снимем повязку, она увидит, что морщины разгладились, а уж как нам это удалось, ей ни за что не догадаться. Она тут же выложит пятьсот долларов. И не возражайте, доктор. На этот раз пусть будет по-моему. Ведь я вам всегда помогала, разве нет?

— Ладно, будь по-твоему, — сказал доктор. Скоро он откроет ей свой Великий план. А на этот раз придется пойти ей навстречу.

Тем временем миссис Коулмен обдумывала предложение Энджи. Не успел доктор войти, как она подозрительно спросила:

— А ваш метод удаляет морщины насовсем?

— Разумеется, — отрезал доктор. — Теперь попрошу вас лечь сюда. Мисс Эквелла, достаньте стерильную повязку и завяжите миссис Коулмен глаза. — И желая избежать лишних разговоров, доктор повернулся к толстухе спиной и сделал вид, что возится с лампой. Энджи завязала толстухе глаза, доктор вынул необходимые инструменты, передал Энджи два крючка и сказал:

— Когда я начну резать, введешь крючки в надрез.

Глаза Энджи испуганно округлились, она кивнула на толстуху. Доктор понизил голос: “Хорошо. Введешь крюки и растянешь ткани. Потом я тебе скажу, что делать дальше”.

Доктор Фулл поднес кожный нож поближе к глазам, отметил на шкале деление “3 см вглубь” и, вспомнив, что в последний раз этим самым ножом он вычищал неоперабельную опухоль горла, вздохнул.

— Все будет хорошо, — сказал он, склонившись над миссис Коулмен, и сделал пробный надрез.

Миссис Коулмен заерзала:

— Доктор, у меня такое странное ощущение, может, вы не в ту сторону трете?

— В ту, миссис Коулмен, в ту, — устало сказал доктор. — Пожалуйста, не разговаривайте во время массажа.

Он сделал знак Энджи, державшей крючки наготове. Нож проник на три сантиметра вглубь, он чудодейственно разрезал ороговевшие ткани подкожного слоя и живые ткани кожи, загадочным образом отстранил крупные и мелкие кровеносные сосуды, мышечные ткани и, не задев ничего на своем пути, прямиком направился к тому органу, на который он и был — если так выразиться — настроен. Доктор не мог отделаться от чувства неловкости, используя замечательный инструмент по такому недостойному назначению. Он вытащил нож, Энджи тут же ввела крючки и растянула края надреза. Надрез раздвинулся, обнажив мышцу, уныло повисшую на серовато-голубых связках. Доктор взял шприц номер IX, поставил его на деление “i” и поднес к глазам. Кончик иглы на миг окутала дымка и тут же испарилась. Конечно, с таким инструментарием можно не бояться эмбола, но к чему рисковать? Он ввел один кубик “а” — так обозначался на карточке “укрепит” — в мышцу. Мышца тут же упруго прильнула к горлу…

Когда доктор разложил инструмент по местам, Энджи сняла повязку с глаз миссис Коулмен.

— Вот и все! — весело объявила она. — А теперь пройдите в приемную, полюбуйтесь в зеркало…

Миссис Коулмен не пришлось повторять приглашения дважды. Недоверчиво пощупав подбородок, она со всех ног бросилась в приемную, и вскоре оттуда донесся ее ликующий вопль. Доктор, услышав его, скривился, а Энджи, натянуто улыбаясь, сказала:

— Я сейчас возьму у нее деньги и выставлю вон. Вы ее сегодня больше не увидите.

Энджи удалилась в приемную к миссис Коулмен, а доктор опять предался мечтам. Да, да, пусть устроят церемонию — он, безусловно, ее заслужил. Далеко не каждый захочет расстаться с таким верным источником дохода ради блага человечества. Правда, в его возрасте деньги значат все меньше, к тому же, когда вспомнишь о своем прошлом и о том, как могут истолковать некоторые твои поступки, одним словом, а что если судный день и впрямь… Доктор не верил в бога: но на пороге смерти поневоле задумываешься над такими вещами…

Его размышления прервал приход Энджи.

— Пятьсот долларов, — бросила она небрежно. — Да вы понимаете, что с нее за каждый клочок кожи можно брать по 500 долларов?

— Я давно собирался поговорить с тобой, — сказал доктор.

В глазах девушки промелькнул испуг.

— Энджи, ты умная девочка. Ты понимаешь, что мы не имеем права оставлять у себя чемоданчик.

— Оставьте этот разговор, — отрезала Энджи. — Я устала.

— Нет, нет, меня уже давно преследует чувство, что мы и так слишком долго держим чемоданчик у себя. Инструменты…