Волки и медведи
Волки и медведи читать книгу онлайн
В отдаленном будущем Петербург ничуть не более безопасен, чем средневековое бездорожье: милицейские банды конкурируют с картелями наркоторговцев, вооруженными контрабандистами и отрядами спецслужб. Железный Канцлер Охты одержим идеей построить на развалинах цивилизации Империю. Главный герой, носитель сверхъестественных способностей, выполняя секретное задание Канцлера, отправляется в отдаленные – и самые опасные – районы города.
Роман еще в рукописи вошел в Короткий список премии «Национальный бестселлер» – как и роман «Щастье», в продолжение которого он написан.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Не понимаю, в чём тогда смысл жертвы. Добровольно давать то, что всё равно будет отобрано?
Аристид Иванович, возможно, и питал ко мне слабость: в рамках классического садизма. Ему быстро надоедало кусать тех, кто сразу же вопит от боли, он довольно быстро расправлялся с теми, кто не вопил, но боль чувствовал и старался – всегда вотще – скрыть. На мне он упражнялся, как на куске резины: не теряя надежды, что и резина скрипнет или – давай-давай! – разорвётся.
– С вами как всегда приятно иметь дело, – сказал он весело. – Глухой как пень и доблестный. А кто говорил, что таблица умножения – ещё не вся мудрость мира?
– Но я не хотел этим сказать, что обычное умножение дополняется каким-то извращённым.
– И в чём вы видите извращение?
– Это же не помогло, – сказал я. – Жертва, так? Или одной жертвы для сил мало? Вы что же, предлагаете и мне попробовать?
– Да. Только не вешаться надо.
– Уже легче. – Я вгляделся в его улыбочку. – Или что, я радуюсь преждевременно? Мне придётся вместе с конём прыгать в какую-нибудь пропасть?
– Почти. Вам нужно уйти вместе с привидением на Другую Сторону. Взявшись за руки. Насовсем.
– Уж лучше я продолжу поиски волшебного топора.
– Не хотите умирать? – удивился Аристид Иванович. – Так, может, и комой обойдётся. Будете лежать в чистой постели на попечении благодарных соотечественников. Если, конечно, они не забудут, что должны быть благодарны.
– Вы-то чему так радуетесь?
– Я всегда радуюсь, когда люди получают по заслугам. Как говорится, понесли кару скорее поздно, чем незаслуженно, – продекламировал он. – Метафизический компост, невесть что о себе возомнивший! Вата с жестяным самолюбием! Кроме самолюбия, ничего костлявого! Забывшие долг, поправшие честь, презревшие стыд и усыпившие совесть!
– «Кикерики, кикерики, я аллигатор с соседней реки», – сказал я, смеясь. – Не нужно сердиться.
– Кого ничто не сердит, у того нет сердца.
– В вашем возрасте сердце – прежде всего источник инфаркта.
– Ах, чтоб вас, – сказал Аристид Иванович беззлобно, как-то мгновенно выключившись. – Ну ничем скотину не проймёшь. Вы понимаете, что само собой ничто не рассосётся? Мёртвый у порога не стоит, а своё возьмёт.
– Оттерплюсь как-нибудь.
– А другие?
– Это метафизический компост-то?
– Смешно, согласен. Но разве это не ваш бизнес?
– Меня никто не нанимал.
– То есть сейчас вы бегаете с топором по велению души?
– Ну, – сказал я, – так получилось.
Я промахивал мостик, входил под тяжёлую, будто в крепостной стене, арку и попадал в другой мир.
По периметру маленького острова шли старые кирпичные склады и вековые деревья, а центр занимал газон, который по городским меркам был уже не газоном, а лугом – так высоко и густо поднялась трава. Я подолгу лежал в ней, слушая в полудрёме шмелей и птиц, чьих имён не знал, и отмахиваясь от букашек, чьих имён не знал тоже. Любой из осуждаемых Фиговидцем писателей мог бы прямо здесь, в траве (и у травы были имена) развернуть атласы и справочники и удовлетворить любопытство, которого я не испытывал. Зачарованное место в центре безымянного мира не нуждалось в классификаторах, ни в том, кто придёт со своей тетрадкой и любовно и тщательно опишет неразгадываемую – здесь каждое слово будет шагом прочь – тайну его прелести. Ни разу я не застал здесь человека. Наконец человек пришёл за мной.
– Разноглазый, проснись!
Я заморгал и сфокусировался. В траве рядом со мной сидел Лёша Пацан. День был очень тёплый, но поэт, пророк, штатный киллер ОПГ вырядился в косуху и гады. Явные следы побоев отсутствовали, но все его движения были слишком аккуратны.
– Какие люди без конвоя, – сказал я приветливо.
– Мне дали аусвайс, – объяснил он. – Посещать мероприятия. А на деле, думаю, чтобы следаку удобнее было допрашивать.
– Допрашивать? Зачем? Ты чего-то не рассказал?
– Какая разница, сколько рассказать, если всё равно не верят?
– А что он хочет услышать?
– Про банду какую-нибудь диверсантов, – буркнул Пацан, – про варваров. Прикинь, он пациентов в психбольнице проверил, вдруг кто сбежал.
– Не знал, что здесь есть психбольница. Зачем ты пришёл, Лёша?
– Спросить пришёл, что ты собираешься делать. Может, помощь нужна?
– Впору прятаться от вас, помощников. Да почему я должен что-то делать?
– Ну как, – удивился он. – Больше некому.
Я открыл рот и тут же закрыл.
– Странная вещь, – продолжил Пацан. – Я как его увидел, тут же понял, кто это. От него какой-то… типа запаха.
– Разве? По-моему, ничем от него не пахнет.
– Я и говорю, что типа. Ну вот, когда говорят: «Чуешь, чем пахнет?» – тоже имеют в виду не вонь, а неприятности. – Он почесал рассечённую шрамом бровь. – Как поэт тебе скажу: тут по-простому не получится.
– Ага. Может, тогда напишешь что-нибудь? Изгоняющее?
– Ага. Глистогонное.
Я заметил, что вид у него грустный, какой-то подавленный – очень похожий был у фарисея в иные моменты первого путешествия. От скольких вещей мы ждём откровения: от будущего, пока оно не наступило, от человека, пока не узнаешь его получше, и даже от погоды. Но прекрасные улицы, знакомые по снам и книгам, никуда не ведут, и всё, что так хорошо и заманчиво воображалось, остаётся в воображении. Теперь Лёша спрашивал себя, а чего он, собственно, хотел, и эти размышления делали его совсем несчастным.
– Это ты мне помощь предлагал, не я, – сказал я беззлобно. – Искатели смыслов! Строители ценностей! Чуть смешным запахло, сразу в кусты.
– Кого гнать-то? – хмуро спросил Пацан.
– Силы.
– Силы зла?
– Знаешь, – сказал я, – гони-ка ты их всех.
Следующий визит мне нанёс Порфирьев. Я уже вернулся к себе, вступив по дороге в бесплодный диалог с мутноглазым хозяином особнячка на углу. (Поначалу, по всей повадке, я принимал его за нувориша, но этот жлоб оказался коренным и из прекрасной семьи.) Трагедия заключалась в том, что все, кто меня разыскивал, фатально сворачивали в его садик и докучали вопросами, а Пацан сегодня, пятясь от наведённого карабина, ещё и попортил клумбу. «Вы вообще имеете какое-либо понятие о приватности? – шипел клумбовладелец. – Вы своим гостям можете точный адрес давать?» – «Гости такие, – отвечал я, – которых не звали. Повесьте себе на забор табличку». (Должность забора исправляла ладная кованая решётка. И она, и травка газона, и особнячок всем своим видом осуждали чахлую нашу перебранку и, как знать, испытывали то чувство стыда и неловкости за другого, которое Фиговидец образно называл «пальцы на ногах поджимаешь».) «Табличку? Какую табличку? Может, вы ещё и рекламный щит у дороги закажете?» – «А это дорого?»
Итак, пришёл Порфирьев. Открыв ему дверь, я первым делом поинтересовался, не спрашивал ли он у кого дорогу.
– Ну, мне ни к чему! – захлопотал, проходя в гостиную, следователь. – Я и сам могу справку дать, куда как пройти, по должности положено. Как уютно у вас! – Он одобрительно посмотрел по сторонам. Квартира была практически пуста: я взял её без мебели и успел поставить разве что кровать в спальню да вешалки в гардеробную. – Просторно! Светленько! Ни мух, ни пыли, ни салфеточек! Я тут подумал, зачем кому бы то ни было нападать на творческую группу, совершающую свой первый – и в этом смысле, безусловно, исторический – визит в наши края?
– И что надумали? – Я перехватил его ищущий взгляд. – Стулья есть на кухне. Сейчас принесу.
– Нет-нет-нет, да вы что! – Волнуясь, он замахал руками, как-то присел и весь, и без того округлый, низенький, стал похож на комическую бабушку… вот только глаза, которые он то прятал, то вскидывал, оставались холодными, насмешливыми. – Зачем же носить туда-сюда, грыжу зарабатывать. Мы прямо там и разместимся, чайку попьём. – Он подмигнул. – Вы уж не сердитесь, что гость такой нахальчивый, но правда в горле пересохло. С утра на ногах… и всё без толку… Вот так неделями без толку, и вдруг хлоп! – глядишь, что-то и выбегал… ухватил, раскрутил…