Не надо оборачиваться (СИ)

Капитан призадумался, действительно ли отставной цирковой артист на старости лет стал водителем у киллерской бригады. Вполне мог. Если хорошо водит, почему бы и нет? Пенсии мало кому хватает на роскошную жизнь, или хотя бы на такую, к какой привык, пока работал. А как узнать точно? Через пару минут он понял, как. Циркача взяли с поличным, но он бежал, оставив в руках полиции собственный автомобиль. Конечно же, он понимает, что домой ему возвращаться никак нельзя, там его мгновенно найдут. Значит, если циркач сейчас дома, киллеров привозил не он. Шеф, правда, опознал его по фотографии, но капитан таким опознаниям не сильно-то доверял.

Жил циркач совсем рядом, и Бардин добрался туда очень быстро. Припарковавшись неподалёку от нужного подъезда, он позвонил циркачу на домашний телефон. Тот оказался дома, и узнав, что говорит с полицейским, предложил ему подняться в квартиру. Как он догадался, что тот где-то поблизости, а не в собственном кабинете, так и осталось неизвестным. Наверное, магией воспользовался.

По прикидкам Бардина выходило, что он сможет доставить фокусника в полицию без всякой группы захвата, причём без разницы, тот ли это фокусник, который надел наручники на двух конвойных. Раз он после этого оказался у себя дома, он или законопослушный гражданин, или изображает такового. В любом случае он добровольно поедет с капитаном, хотя бы пытаясь соответствовать образу. Помощь крутых парней вовсе не требуется. Да и вообще, если натравить их на мирного пенсионера в его собственном доме, потом от насмешек проходу не будет.

Однако был прямой приказ шефа в контакт с подозреваемым не входить. Нарушить — гарантированно получить грандиозный разнос, а финансовые потери будут в несколько раз больше, чем если слишком затянуть оформление бумаг для прокуратуры. Неприятности сами находили Бардина, искать их дополнительно он не собирался, так что позвонил шефу, обрисовал ему ситуацию и предложил свой план действий. Шеф очень неохотно, но всё же дал ему разрешение действовать одному.

По лестнице капитан поднялся на третий этаж, и тотчас дверь в нужную квартиру отворилась. На пороге стоял старичок в футболке и пижамных брюках, из-за его спины выглядывала симпатичная старушка. Оба с некоторым беспокойством смотрели на него, ведь полиция редко приносит радостные вести.

— Капитан Бардин, — представился полицейский и показал удостоверение. — Это вы владелец автомобиля «Форд» красного цвета, с номерными знаками…

— Да, — кивнул старичок. — Проходите. А что случилось? Моя машина уже неделю как стоит в гараже.

Бардин прошёл в комнату, не снимая ботинок, и уселся в кресло. Старушка недовольно поджала губы, но его это не беспокоило.

— Машина, которую я описал, находится у нас. По нашим сведениям, она использовалась при совершении преступления. Так что я хотел бы увидеть собственными глазами, стоит ли она в вашем гараже. Если её там нет, мы поедем смотреть тот «Форд», что стоит у нас, и вы нам скажете, ваш он или не ваш.

— Я уверен, что моя машина в гараже. Там такие замки, что их ни один медвежатник не вскроет. Но раз вы говорите, что она у вас, конечно же, я должен проверить.

Старый фокусник быстро оделся. Его жена тоже захотела с ним поехать, но он тихо, но веско сказал «Нет, ты остаёшься дома», и она, вздохнув, согласилась. Капитан это заметил и пообещал себе позже расспросить циркача, как он это делает. Жена Бардина вовсе не была такой покладистой, так что ему тоже не помешало бы освоить такой фокус.

Старый гараж, ещё советской постройки, в котором якобы стоял красный «Форд», располагался в длинном ряду таких же, в те давние времена это называлось гаражным кооперативом. На въезде-выезде был шлагбаум, а при нём охранник, бодрый старичок далеко за семьдесят, в очках с линзами, у которых толщина уступала диаметру совсем чуть-чуть.

— Приветствую вас, Похабыч! — поздоровался он. — А где ваш «Фордик»?

— В гараже стоит, вот, буду его этому молодому человеку показывать.

— Ась? Погромче говорите, Похабыч.

— В гараже! — крикнул тот.

— В гараже? Не может он там быть, потому что вы его утром взяли, а назад ещё не ставили.

— Глупости какие! Я уже две недели на нём не ездил.

— Ась?

— Давно его не брал!

— Это да. Давно не брали, а сегодня взяли. Часиков этак в десять утра.

— Говорю же, машину сегодня не брал!

— Не помните? Тогда пойдите, гляньте — нет там вашего «Фордика», и не может быть. Я из ума ещё не выжил, и до сих пор при памяти.

— Да не было меня здесь в десять утра! Я был в другом месте, и могу это доказать!

— Тогда это был ваш брат-близнец.

— Нет у меня братьев. Ни близнецов, ни каких угодно ещё.

— Ась?

— Да иди ты к чёрту.

— Ась? Куда сходить? Да и не могу я с рабочего места отлучаться. А то уволят, и где я найду другую работу?

Выскочив из квартиры, где произошла бойня, полковник поначалу собирался лично допросить свидетелей, двух соседей, которые случайно оказались на лестничной площадке седьмого этажа в тот самый момент, когда прозвучали выстрелы, и до сих пор там оставались в компании патрульного полицейского. Но, быстро остыв, передумал и поручил это Сорокиной. Он уже давно не опер, а начальник оперов, и ему вовсе незачем делать их работу самому. Будет вполне достаточно просто присмотреть за новенькой. Свидетели не то что не запирались, наоборот, болтали без остановки, непрерывно перебивая друг друга, а Сорокина умело не позволяла им уходить в сторону от темы.

— Еду я, значит, с работы, тут смотрю — она рысачит, — тараторил мужчина. — Вся такая на огромных каблучищах, а на тротуаре-то лёд, его не то, что не счистили, а даже песочку не подсыпали, гады. Я возле неё притормозил, а она поскользнулась и упала на задницу.

— Просто упала, — поправила женщина. — Это безобразие, а не тротуары. Я напишу жалобу в…

— Вы просто упали, и что дальше? — вмешалась Сорокина.

— Он затащил меня в машину и привёз сюда.

— Точно! А потом пёр её на себе до лифта.

— Не пёр, а только немного помогал мне идти. Я ведь когда упала, ушибла… ну, то, на что упала.

— Задницу, — заржал мужчина.

— Заткнись! Нельзя быть таким жестоким!

— Ближе к делу, — попросила Сорокина. — Что происходило в лифте?

— Не ваше дело! — хором выкрикнули оба свидетеля.

— А после лифта?

— Только мы оттуда вышли, оно вдруг бах-бах-бах! В смысле, выстрелы, — продолжила женщина.

— Путаешь ты всё. Никакой не бах-бах-бах. Я всё отлично слышал. Сначала бах, потом пауза на полсекунды где-то, и потом ещё три выстрела почти что автоматной очередью.

— Когда это происходило?

— Понятия не имею, я на время не смотрел, не до того мне было. Но она тогда сразу ментам позвонила с моего мобильника. То есть, вам. У вас разве время не записывают?

— А почему с вашего?

— Она сказала, что у неё батарейка села. Только врёт она всё.

— Сам ты всё время брешешь! — жутко рассердилась женщина. — Села она! Села, села, села! Понял?

— Села, так села. Только я думаю, она не знала, звонок ментам платный или нет. Вот и позвонила с моего. Бабы, они жадные.

— Сам ты жадный! Скотина! Козёл! Я ради тебя…

— Дальше что было? — спокойно спросила Сорокина.

— Дальше приехал патруль, — ответил мужчина, — они вошли, дверь была не заперта. Потом один вернулся, сказал, что вызвал оперов, это их работа, и снова пошёл в квартиру. Потом другие приехали, много разных, этих я не запоминал.

— Говорю же, врёт непрерывно, товарищи полицейские! Не так всё было! Я ещё только-только позвонила вашим, а тут по лестнице спустилась эта чокнутая тётка с восьмого этажа. Та, что вечно всюду лазит со своей собакой и всем проблемы создаёт. То лай у нас по ночам, то вой, а иногда даже на два голоса, представляете? Кровь в жилах леденеет!

— Она и в этот раз пришла с собакой?

— Нет, она сказала, что её собака в гостях у старика Бонифация. Засунула морду внутрь, да как заорёт своим козлиным голосом…