Кот, Дьявол и Ли Фонтана (ЛП)

Сержант Тревис, казалось, не обращал внимания, выглядя глупо, как будто его ум был на что-то далекий, когда он взял шепот Сэмми.

Сэмми снова взял Морган в лицо. «Вы не должны терять надежду, папа. Вы должны взять то, что приходит, пока ковбой здесь с нами, пока он не придет, чтобы помочь нам ».

Напротив, все, что могла сделать Бекки, это вытереть слезы, подняться со стула, подойти к столу и обнимать их, прижимая их близко, держа их обоих близко к ней, удивляясь, испуганно, но странно надеясь ,

32

Когда Стернмен поднялся выше ночного ветра, Ли натянул одеяло на ноги, глядя вниз на нижнее крыло, где бледная пустыня поймала последний свет света. На секунду под ними он увидел, что серый бег трусцой свободен, хороший мерин, ныряющий носом, и переключает свой хвост, умный и нахальный, на свой собственный выпуск. У него был прекрасный вкус свободы, и когда он получил жажду и голод, он отправился бы на одно одинокое ранчо за пределы маленькой полоски грязи, он уже двигался в этом направлении. Никакой всадник, увидев серый, не позволил ему бродить. Когда самолет пролетел над ним, он пошевелился, немного пошатнулся и ворвался в галоп.

Когда Марк резко опустился, поднявшись в горы, направляясь на восток, Ли наклонился над скалами в предгорьях, но среди массированных скал было слишком темно, чтобы увидеть высшую вершину, где он похоронил деньги. Как долго он вернется, чтобы снова выкопать его? И что будет с ним, тем временем? Он начал беспокоиться о том, что кто-то нашел свой кошелек, затем он беспокоился о том, что седельные сумки и сумки на холсте гниют, или упаковывают крысы, копающие и пережевывающие деньги для гнезд. Сидя, сгорбившись под одеялом в бункере переднего кабины, он почувствовал себя взволнованным, как какая-то маленькая старушка.

Ну, черт возьми, деньги были достаточно безопасными, он никуда не денутся. Он был слишком острый, он нервничал с тех пор, как он случайно убил Зиглера. Ему не нравились мысли, которые у него были, даже там, в почтовом отделении, желая причинить вред этой молодой гвардии, ему не понравилось, что он даже передумал убить его. Этот молодой человек не был Зиглером, он не заслуживал смерти, он не был похож на эту подонку, которую Ли потратил впустую.

Марк сказал, что они будут следовать за рекой Колорадо большую часть пути в Вегас, но, глядя на нос самолета, Ли не мог видеть много, но ночь закрывалась на более глубокой черноте низких гор, только их кроны ловили последний проблеск дневного света. Вскоре между горами они попали в патч турбулентности, взлет самолета, ветер такой холодный. Ли вытащил воротник своей куртки, уселся глубже на своем сиденье и натянул одеяло. Когда он почувствовал кран на плечо, он снова оглянулся, увидев, как Марк ткнул в него куртку. Он схватил ее, ветер пытался сорвать ее. Он достал его в кокпит и с удовольствием надел. Вскоре, в пальто и одеяле, он был теплее теплым, но внутри его груди, где казалось, что его дыхание превратилось в лед. Гвоздь в воротнике пальто, как черепаха, чтобы согреть дыхание,

В некоторых горах, которые пересекли эти люди, потребовалось бы три команды лошадей или быков, чтобы вытащить один вагон, и все толкнули сзади. А с другой стороны, спустившись, нужно было сократить деревья, чтобы использовать их для перетаскивания, чтобы не допустить, чтобы вагоны уходили, от падения колеса над холстом, затягивая с ними хорошие команды. Эти мужчины и женщины, пересекая чужую землю, перевозили свои загруженные вагоны по замерзшим горам, они понятия не имели, что впереди, и они должны были только на себя полагаться. Но они продолжали, несмотря на голод, замороженные конечности, несмотря на болезнь и смерть, несмотря на окончательные отчаянные меры, которые удерживали некоторых из них живыми, потрясшие поколений, которые пришли за ними, потрясли потомков, которых, возможно, не было здесь вообще, если не за то, что они называли, оглядываясь назад, самые отвратительные из преступлений.

Ли не знал, как судить, что ему не судить, все, что он знал сейчас, было, если в этом открытом бункере было холодно, зимы во время этих переходов были в сто раз холоднее, среди диких гор.

Как ребенок, выросший в Южной Дакоте, он думал, что никогда не будет конца зиме. Каждая тяжесть казалась в два раза тяжелее, его руки замерзли до любого металла, к которому он прикасался, веревки замерзли, даже хлопья сена сильно замерзли. Двери заперты застряли, задвижки не работали, лед пришлось сломать из ведер для воды несколько раз в день и ночью тоже, чтобы животные могли пить. Он ненавидел зиму, и у него был дом, в котором можно было жить, у них был огонь по ночам, чтобы согреть их и где его мать готовила, у них было много еды, хорошей говядины из собственного скота, зерна и но все же он ворчал. Ворчал о расколе дров, проворчал о том, чтобы тащить сено на снег до ожидаемого крупного рогатого скота. Он даже пожаловался, когда ему пришлось пробираться сквозь глубокий снег в сарай, чтобы выполнять свои обязанности, где он был бы уютным и теплым среди теплых животных.

Теперь, сгорбившись в маленьком самолете, путешествуя таким образом, каким он никогда не представлял себя мальчиком, он чувствовал себя странно нереальным. Земля под крыльями хлынула во тьме, блестела от реки время от времени, а над верхним крылом сверкала звезда; и затем далеко впереди Ли увидел скопление огней, теплых и манящих, и это будет Вегас, сверкающий оазис, появляющийся, а затем исчезающий между низкими холмами.

Но где все это время была кошка-призрак? Почему он не оказался здесь под одеялом, согревая Ли? Почему Ли не видел или не ощущал кошку во время всех его ходов на почтовом отделении, а затем хоронил деньги, превращал серое в свободную форму, садился в самолет и уходил без Мисто?

Если бы желтая кошка оставила его? Если бы даже это преступление грабежа, настолько удаленное от любого предательства Джейка Эллсона, даже это преступление против закона превратило кота из него? Ли не молился. Он почувствовал бы провал, он почувствовал бы себя преданным, если бы это было так. Чтобы быть брошенным так внезапно, без единого слова, без последнего рубца и мурлыканья, это не могло иметь никакого смысла для Ли.

Под ним теперь образовался маленький город, земля ниже освещалась цветным неном, дворцами желтых огней, когда Стерман упал на последний хребет в Вегас. Марк обвел огни города, а затем опустил нос в сторону долины. Более теплый воздух омывается Ли. Он сидел неподвижно, наблюдая, как на него поднимаются огни неочищенного неонового цвета, окна высоких зданий переполнены вместе и яркие, а затем темное и пустое пространство, очерченное длинными прямыми рядами огней аэропорта, выбирая взлетно-посадочные полосы.

Марк набросился на Стернмена, подходящего для прямого выстрела, долгого подхода. Он легко опустил ее и направился к дальнему концу взлетно-посадочной полосы, где он отошел к ряду небольших самолетов, привязанных к нему, и несколько небольших ангаров. Ночь была приятно теплой, Ли снял тяжелый куртку, когда Марк убил двигатель.

Он был тугой, выходил. И он все еще интересовался кошкой, у него все еще было это пустое чувство, без общения с призрачной кошкой. Даже когда он не видел Мисто, он часто чувствовал его рядом, но теперь он ощущал только пустоту. Он почувствовал себя потерянным, внезапно почувствовавшим себя таким одиноким, что даже может приветствовать присутствующий темный дух, если кошка тоже вернется.

Он помог Марку направить самолет на галстук рядом с ангарами. Напротив, Ли мог видеть общественный терминал, а кроме того - автостоянку, линии автомобилей, отражающие огни здания. Рядом стоял коммерческий самолет, возможно, из Сан-Франциско или Лос-Анджелеса. Когда Марк прижимал Стернмена к земным галстукам, зацикливая короткие линии через металлические кольца, Ли вытащил из кармана несколько банкнот, чтобы заплатить за газ.

«Надеюсь, ты совершишь убийство во Флориде», - сказал он, вручая Марку деньги, хлопая молодым человеком по плечу. «И удачи в Вичите. Позаботьтесь о том, чтобы добраться туда.