Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

е я пошел в туалетную комнату. Я тщательно умылся до пояса. Я тщательно вытерся махровым полотенцем... Я тщательно побрился электрической бритвой... Я тщательно оделся... - В голосе унылого шалуна стремительно нарастала язвительность. Впрочем, он тут же почувствовал неуместность такого тона и спохватился. - Короче говоря, в следующий раз я посмотрел на часы, когда вышел из туалетной. Было около половины одиннадцатого. Без двух-трех минут.

- Вы остались в спальне?

- Да, одевался я в спальне. Но больше я уже ничего не слышал. А если и слышал, то не обратил внимания. Одевшись, я вышел в гостиную и стал ждать. И клятвенно утверждаю, что после вечеринки я Олафа в глаза не видел.

- Вы уже утверждали клятвенно, что госпожа Мозес мертва, - заметил я.

- Ну, это я не знаю... Это я не понимаю. Уверяю вас, Петер...

- Верю, - сказал я. - Теперь скажите, когда вы последний раз разговаривали с Хинкусом?

- Гм... Да я, пожалуй, вообще с ним никогда не разговаривал. Ни разу. Не представляю, о чем бы я мог с ним разговаривать.

- А когда вы его в последний раз видели?

Симонэ прищурился, вспоминая.

- Около душа? - произнес он с вопросительной интонацией. - Да нет, что это я! Он же обедал вместе со всеми, вы его тогда привели с крыши. А потом... куда-то он испарился, что ли... А что с ним случилось?

- Ничего особенного, - небрежно сказал я. - Еще один вопрос. Кто, по-вашему, разыгрывал все эти штучки? С душем, с пропавшими туфлями...

- Понимаю, - сказал Симонэ. - По-моему, начал это дю Барнстокр, а поддерживали его все кому не лень. Хозяин в первую очередь.

- А вы?

- И я. Я заглядывал в окна к госпоже Мозес. Обожаю такие шутки... - Он заржал было своим могильным смехом, но тут же спохватился и поспешно сделал серьезное лицо.

- И больше ничего? - спросил я.

- Ну, почему же ничего? Я звонил Кайсе из пустых номеров и устраивал "посещения утопленника"...

- То есть?

- То есть бегал по коридорам босиком с мокрыми ногами. Потом я собирался соорудить небольшое привидение, да так и не собрался.

- Нам повезло, - сухо сказал я. - А часы Мозеса - ваша работа?

- Какие часы Мозеса? Золотые такие? Луковица?

Мне захотелось его ударить.

- Да, - сказал я. - Луковица. Вы их сперли?

- За кого вы меня принимаете? - возмутился Симонэ. - Что я вам - форточник какой-нибудь?

- Нет-нет, не форточник, - сказал я, сдерживаясь. - Вы их утащили в шутку. Устроили "посещение Багдадского Вора".

- Слушайте, Петер, - сказал Симонэ очень серьезно. - Я вижу, что с этими часами тоже что-то произошло. Так вот - я их не трогал. Но я их видел. Да и все, наверное, видели. Здоровенная такая луковица, Мозес однажды при всем народе уронил ее в свою кружку...

- Хорошо, - сказал я. - Оставим это. Теперь у меня к вам вопрос как к специалисту. - Я положил перед ним чемодан Олафа и откинул крышку. - Что это может быть, как по-вашему?

Симонэ быстро оглядел прибор, осторожно извлек его из чемодана и, посвистывая сквозь