Травма (СИ)

Зелёная не услышала глухого удара о землю за спиной, только крики и выстрелы. Значит, расчёт был правильным, приземлился прямо на второго слева, сейчас оправится и прикончит остальных. Или его прикончат, так даже лучше. Сейчас это последнее, о чём стоит думать, сейчас главное - выдержат ли эти две антенны на пятом этаже. Вряд ли выдержат, если задержаться на них на долю секунды дольше, чем нужно. Вещи не то же, что люди, для них нет наших "быстро" и "медленно", с ними не посоревнуешься, и за ошибки они наказывают гораздо жёстче, чем любой из людей. Значит, теперь мои быстрота и точность - на проверку. Вычисления давно проведены, осталось лишь бросить игральные кости на стол взмахом кожаного стаканчика - старт.

И двое, лежащие на крыше восьмиэтажного здания со снайперскими винтовками на треножниках, подняли глаза вверх - выглянувшее солнце заслонила парящая тень в тонких сумрачных протуберанцах.

Контактный гель приятно холодил пальцы. Синие, жёлтые, фиолетовые лампочки мигали в темноте, как на новогодней ёлке. Огромная дверь сейфа матово блестела и посылала разноцветные блики на пол, в чёрный провал коридора, на сосредоточенное, с искоркой одержимости лицо.

Сначала перекрыть систему слепой блокировки и доступ к аварийному генератору. Затем отключить электричество во всей подземной части комплекса - и деактивировать тем самым все хитрые электронные запоры. И вот, наконец, последний - просто механический замок, сложный, непредсказуемый - но всего один замок, отделяющий от... от...

Лиловая чувствовала, как волнение разливается по всему телу, подкатывает к горлу, скапливается сладкой тяжестью в животе. Лиловая плыла на волнах порывистой, едва заметной дрожи, облизывала пересохшие губы - и одновременно указательный палец левой руки скользил в коробочке с серебристым гелем, точными движениями направляя зонд в глубине запорного механизма, а правая рука танцевала на контрольной панели дешифратора. Я знаю, ещё два поворота в этом ответвлении (или три - эти замки неповторимы, этим и сложны), потом канал, ещё один поворот, выемка справа - и там будет он. Пик, беззвучный стон, который выгнет моё тело дугой. Я люблю задачки.

140 секунд.

"Сеат" вошёл в неуправляемый занос на углу 30-й и 89-й и чуть не протаранил ехавший мимо микроавтобус. Lanzelotte вёл лихо, вдохновенно, не беспокоясь за свою жизнь и не считаясь с мнением пассажиров по этому поводу. В предельный момент заноса, когда трое оказались практически в состоянии полёта, хрустальная почувствовала нечто необычное, беспокоящее. Как будто летала во сне. Как будто знала, как это - летать во сне.

Но в следующий миг, выглянув в окно, за которым юркнул назад злосчастный перекрёсток, она увидела всё тот же город, всё тот же белый свет, и мысли вернулись в привычное русло. Уровень не ниже третьего, что бы это могло быть...

Lanzelotte выругался на неизвестном языке и выкрутил руль. Cliquetis от неожиданности ухватилась не за поручень, а за руку хрустальной. Машина ушла в новый пахнущий снами занос.

Стало легче. Всё сначала поплыло, потом ринулось вперёд, наконец встало на место - значит, проживу ещё немного, значит, питательная жёлтая гадость даст мне сил ещё на пару минут. Зелёная вернула инъектор на скрытый под кружевной оборкой пояс, где в петлях висели три полные ампулы. На спине пояс соединялся с двумя вшитыми в платье корзинами, где определённо чувствовалась тяжесть волос. Значит, ещё жить, ещё метаться, ещё... только бы сейчас не открывать глаза...

Умиротворённую реальность зелёной разорвал резкий топот ног.

- Ты... ты!!!

Голос красного почти сорвался на визг, но он так и не закончил предложение. Зелёная медленно подняла веки - он стоял прямо перед ней, по-бычьи раздувая ноздри, разве что не бил копытом. Глаза воспалённые - но взгляд всё такой же дикий, несгибаемый. Нет, он идиот, а не трус или плакса. Пара кровоподтёков, повреждённый протез. Выдержит. Зелёная снова закрыла глаза.

- Ты видишь, видишь? Она не работает!! Как я должен был приземляться, как, joder?

- Именно так, как ты и сделал.

- Но теперь она...

- Ты остался в живых. - "И я тоже." - Я устранила двух снайперов.

Особенно тёмное облако закрыло солнце; всё вокруг погрузилось в ветреный полумрак. Звуки успокоились: ни грохота сапог, ни радиопереговоров, лишь еле слышный фон автомагистрали вдали, шум ветра в бетонных складках двора - и ещё вдали то возникающее, то пропадающее тихое низкое стрекотание. Это тот самый вариант, один из тех, о которых думала зелёная, пока двое других обменивались ругательствами. Один из худших.

Вертолёт. Матово-чёрный, герметичный, похожий на огромный камень, парящий над домами, отражающийся сюрреалистическими фигурами в зеркальных стёклах высоток. Два пулемёта по сторонам, неприменимые в городских условиях навесные ракеты, защищённый статическим полем винт. Здесь, рядом, на земле - искусанные, разорванные тяжёлыми очередями, бесполезные щиты, бесполезные винтовки и пистолеты-пулемёты, бесполезные красные сплетения, ещё одна бесполезная доза стимулятора. Вертолёт чертит на бетоне стремительные, режущие слух линии. Этот не уклонится и от одной. Зато, пока внимание на мне, может попробовать разобраться с шестью новоприбывшими у второго входа - не так хорошо вооружённые, не слаженные, явно последний резерв. А для меня - ещё несколько секунд под невидимыми ножами вертолёта. Секунды.

168.

Очередной скачок - и вот, я чувствую, силы убывают, предыдущей дозы стимулятора не хватило. Тело тратит последние килоджоули энергии, картинка мира темнеет, дробится, превращается в слайд-шоу.

171.

Красный, со сломанным мечом в руке, окровавленный, с остервенением щёлкает затвором не работающего стального протеза.

173.

Ампула выпадает из рук и разбивается, разбрызгивая жёлтую сыворотку, а мгновение спустя по этому месту проходит пулемётное лезвие.

176.

Последние щиты, один за другим сминающиеся под крупным калибром. Дождём падающие на землю волосы. Больно, больно, больно.

179.

Механизм сухо щёлкнул; на приборной панели зажглась единственная зелёная лампочка. Всё, 180. Свет включился, электроника заработала, дверь бункера снаружи открылась. Но дело сделано: сейф стоит тут, обезоруженный, беззащитный, соблазнительный, а внутри меня ждёт Она.

Сфера.

Ксэ захлопывает дверцу за собой. Сергеев вскакивает на сиденье водителя, и машина почти тут же срывается с места.

Эйв-38 и Эсти-102. Я запомнила этот адрес - мы просидели двадцать минут у двери кабинета, а потом Ксэ вышла и отослала меня в участок. Что-то должно было произойти по этому адресу, и произошло.

"Сеат" вылетает на шестиполосную Эйв-30. Изнутри автомобиля, из пассажирского кресла, дорога чувствуется совсем иначе. Нет контроля, единения с ветром - только беспомощность. Я крепко сжимаю поручень на ближайшей ко мне дверце. Меня уже укачивает.

Значит, Ксэ ведёт своё расследование. Гонится за этим реактором - не реактором? И все остальные - я помню тот странный огонёк в глазах Бриты, когда я спрашивала про близких людей. Не из-за этого странного реактора она такая - невероятная девочка с волшебными волосами? Не из-за этой ли "Сферы"? Я, наверное, ничего в этом не понимаю.

Эсти-94. Ремонт на дороге. Управы некоторых районов просто помешаны на ремонте. Сигнал тревоги прозвучал всего несколько минут назад, но успеем ли мы? А что если успеем? Что если там будет Брита? А она наверняка будет, я чувствую. Что тогда - я буду стрелять в неё? Или она в нас? Я понимаю, почему она ввязалась в эту безумную гонку, я понимаю. Я виделась с ней один раз в жизни, и она за ночь будто отпечаталась во мне, как ключ в воске. Она горячая, беспокойная, ей ничего не стоит сорваться за чем-то таким ярким. Даже сейчас я чувствую, что думаю отчасти её мыслями, не своими, как будто мы тогда обменялись, половина меня ей, половина её мне... Но вы, лейтенант, зачем вы это делаете, зачем бежите? Это единственное, что Сергеев не смог мне объяснить - зачем.