Убрать Картрайт (ЛП)

- Видишь? - завопил Сэм почти на грани истерики. - Видишь? Я сделал это! Моя надежда это сделала!

Сэм опять побежал со всех ног вдоль желтой кирпичной дороги, радостно завопив, будто уже завершил достойно этот день, спас Энни и навечно зашвырнул Клайва Гулда обратно в бездну. Он чувствовал себя непобедимым. Он преодолел забвение и презрел смерть, выбрав жизнь, и сейчас бросал вызов всем силам тьмы, посмевшим встать между ним и его возлюбленной Энни.

На бегу он услышал музыку, доносящуюся из сгустившейся ночи, как будто с далекого концерта. Это была песня, поначалу невнятная и дребезжащая. Но она становилась все яснее и яснее, и Сэм узнал ее - и расхохотался в полный голос.

- Ты не запрешь меня в пентхауз! - запел он, набрав полные легкие воздуха. - Я все равно вернусь к сохе[20]!

Это был Элтон. Милый, яркий, пестрый, щербатый, лысеющий Элтон со своими серебристыми пиджачками и очками-звездами, и его дурацкая бессмысленная песня о собаках, жабах и дорогах из желтого кирпича. Музыка шла из ниоткуда, будто гимн надеждам и жизни. Он уже слышал ее, еще когда сидел в кафе у Джо в ожидании Энни - она вплеталась в гимны, доносящиеся из церкви через дорогу. Уже тогда она пыталась донести до него послание: не сдавайся - борись до последнего - твое будущее на том конце дороги из желтого кирпича.

Возможно, вся эта музыка была у Сэма в голове. Возможно, окружающий его мрачный пейзаж, дорога у него под ногами, телеэкран с печальным шествием потерянных душ - тоже всего лишь у него в голове. Возможно, Девочка с Заставки - не что иное, как проекция всех его страхов, а Энни - проекция его надежд, и даже великолепный Джин Хант - всего лишь воплощение всех его сумбурных и противоречивых современных представлений о мужестве и о проявлении этого мужества. Возможно, все это - лишь картинки на экране его собственного разума, глубинные сны, куда он провалился, минуя внешнюю реальность. Возможно, все, что Сэм слышит, видит, чувствует и встречает на своем пути - всего лишь продукт его подсознания, и сам он сошел с ума, или мертв, или в коме.

Какая разница, что это вообще такое? Безумный и подвижный калейдоскоп из пошлых картинок 1973 года, приправленных штрихами экзистенциального ужаса, в котором он оказался - мир Джина Ханта. И этот мир был теперь и миром Сэма. Он был его домом - его территорией - его жизнью, и никому не позволено забрать его без драки.

Он шагал все дальше по желтой дороге, высоко подняв голову и расправив плечи. Элтон Джон со временем умолк. Теперь было слышно лишь завывание ветра, доносящееся с пустынных открытых пространств, и топот ботинок по дороге. Небо темнело, последний свет гас далеко за горизонтом, и скоро осталось лишь тусклое золотистое зарево от самой дороги. Желтая ниточка продолжала вести вперед, буравя бесконечную тьму, и Сэм шел по ней дальше.

Потом каким-то шестым чувством глубоко внутри он ощутил, что больше не один здесь. Он бросил через плечо взгляд на дорогу, тянущуюся позади. Вдалеке можно было разглядеть еле заметный намек на движение. Что-то двигалось за ним по дороге, преследовало его.

Инстинкт подсказывал Сэму бежать. Но куда бежать? У него не было выбора, кроме как следовать по мерцающей тропе, а ей, насколько он мог видеть, конца и края не было. Он бы лишь выдохся. Но он не мог также стоять и ждать, затягивая поиски Энни и продлевая ее мучения в руках у Гулда, только лишь для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с тем, кто его преследует.

Может быть, тот, кто сзади, вовсе не гонится за мною. Может, это просто еще один путник на дороге, вроде меня самого - еще одна мятежная душа, которая хочет избежать Забвения, вот и несется сквозь пустоту.

Обнадеживающая мысль. Но Сэм знал, что не может позволить себе терять бдительность в этой дикой странной зоне, которой не найти ни на одной карте, и в которой бесполезно ждать помощи. Если эта дорога из желтого кирпича пролегала по его собственному подсознанию, то ему уже было известно по опыту, что все его обитатели, которых он встретит на пути, могут оказаться гораздо сильнее и злобнее, куда опаснее, чем те негодяи, с которыми ему приходилось иметь дело в уголовном розыске. А если то, что с ним сейчас происходит - не гипноз и не сон, а настоящая реальность, тогда одному богу известно, какие кошмарные существа населяют это жуткое место.

Сэм, прищурившись, пригляделся. Движущееся следом за ним расплывчатое пятно медленно расщепилось на три чуть менее расплывчатых пятна. Три фигуры. Трое мужчин.

У него пересохло в горле. Страх охватил его. Пусть они и были лишь безликими формами на фоне золотого свечения дороги, Сэм уже точно знал, кем были эти трое. И ему были известны их имена.

Кэрролл, Уолш, Дарби... Они по-прежнему охотятся на меня, даже здесь.

Снова возникло паническое желание пуститься бежать, но он подавил его. Три гулдовских приспешника были еще очень-очень далеко. Если Сэм продолжит шагать в быстром темпе, у него есть все шансы оставаться впереди, не тратя усилий на дикую спешку.

Как долго я смогу идти без отдыха? Как долго я смогу обходиться без сна?

Он постарался выбросить из головы эти мысли. О тех мостах, что надо пересечь, он будет думать тогда, когда доберется до них. Сейчас ему безопаснее всего продолжать идти.

Он ускорил шаг. То и дело оглядываясь, он с облегчением отмечал, что Кэрролл, Уолш и Дарби не приближались. Расстояние между ними не изменялось. Сэм и трое погибших убийц двигались по дороге с одинаковой скоростью.

Скоро их окутал туман, и Сэму было видно не более полутора-двух метров в любом направлении. То, что все уродства на его пути теперь скрылись из вида, не успокоило его нервы - скорее, сделало его еще более дерганым. Воображение подсовывало ему картинки полуразложившихся зомби, которые неожиданно возникали из тумана, набрасывались на него, рвали на куски, горстями выдирали его внутренности, пожирали его живьем.

Ты просто пересмотрел фильмов Джорджа Ромеро[21], придурок, упрекнул себя Сэм. Соберись. Сосредоточься. Не психуй.

Дорога становилась все уже, желтые кирпичи начали терять свой глянец, с каждым его шагом приобретая все более темный и матовый оттенок, пока, наконец, не оказалось, что он идет по плиткам из почерневшей обожженной керамики.

Впереди, пронзая туман, показались огни.

Это он? подумал Сэм. Изумрудный Город, в который ведет моя дорога из желтого кирпича?

Он осторожно двинулся вперед. Вблизи огни превращались из размытых отблесков в буквы.

Это знак. И я уже видел его раньше.

Все было так, как он помнил, яркие красочные лампочки складывались в слова - Бриллиантовый Дом. Под ними же черной грозной дырой зияла открытая дверь, а за ней круто спускались вниз ступени лестницы, ведущей в частное казино Клайва Гулда. Но в отличие от прошлого раза, нигде не было видно ни Перри, ни телохранителей, ни припаркованных у казино машин, но гаража, где над бочкой с маслом висел когда-то на цепи Тони Картрайт.

Сэм сделал маленький шажок к лестнице и пристально вгляделся в чернильную пустоту. Воздух там был непереносимо холодным.

- Гулд? - выкрикнул Сэм. Его голос утонул в темноте и ледяном холоде. - Энни?

Конечно, он знал, что никто ему не ответит. Но он добрался сюда вовсе не для того, чтобы стоять на пороге, и не для того, чтобы пойти обратно и столкнуться с тремя мертвыми мужчинами, преследовавшими его всю дорогу. Его будущее на самом деле лежало там, в двух шагах от этих ступеней, в ледяном сердце тьмы.

И Сэм опасливо сделал первый шаг.

ГЛАВА 26 - В ИЗУМРУДНОМ ГОРОДЕ

Ступени были такие холодные, что Сэм мог почувствовать их леденящее прикосновение сквозь подошвы ботинок. Дыхание клубилось вокруг него быстро тающими облачками. Он сделал второй шаг, третий, и стал наощупь пробираться вниз, вслепую, в полной темноте, вытянув вперед уже начинающие коченеть руки.

Он что-то нащупал, какую-то твердую преграду, закрытую дверь. Дрожа от холода, Сэм стал шарить по ней руками, пока не обнаружил ручку. Он обхватил ее пальцами, чувствуя, как кожа прилипает к промерзшему металлу. Потом повернул ручку, и сердце его безумно заколотилось в груди.