Загадочные кости (ЛП)

И тут у меня возникла идея. Я сделала глубокий вдох, мысленно выстраивая свои действия, сжимая в руках топорик и выпрыгивая из траншеи. А в это время дракон запрокинул голову, готовясь к прыжку, чешуйки на его шее сверкали сине-зелёными переливами в отблесках огня.

Я бросилась вперед, собираясь совершить бешеный рывок по пересеченной местности. Я заметила, как впереди от нашего костра откатилось черное полено, охваченное огнем. Не сбавляя темпа, я наклонилась и ударила по нему топориком, чтобы нанизать полено на острие, и прыгнула к своему работодателю, одновременно как следует размахнулась и закинула топорик с поленом в пасть дракона, сбив Джекаби с ног, чтобы уберечь нас от щёлкающей пасти.

Почти сразу после нашего падения Джекаби поднялся на ноги и потянул меня за собой, а потом толкнул в ту сторону, откуда я прибежала. Я, спотыкаясь, изо всех сил поспешила до траншеи. Добежав, я прыгнула в ров, и развернулась. Джекаби бежал следом. А дракон как будто и не заметил, что только что произошло... но потом полено проскользнуло глубже в его глотку. Морда существа исказилась в гримасе непонимания. Дракон вытянул изумрудную шею и уставился на свой вздутый живот. Джекаби прыгнул... и грянул взрыв.

Странно, но когда я всякий раз вспоминаю о том мгновении, то понимаю, что не слышала оглушительного взрыва, когда дракона разорвало, скорее это было внезапное оглушительное отсутствие звука. Взрыв сбил меня с ног, а Джекаби заставил пролететь у меня над головой, а затем приземлиться у противоположной стены траншеи. Он едва не пролетел мимо, но всё-таки сумел рухнуть рядом с Хэнком Хадсоном. Спустя несколько секунд после взрыва, которые прошли в оглушительной тишине, мы почувствовали характерный жар.

Никогда до того, ни после, я не видела столько огня, как от этого дракона. Когда я была маленькой, то забиралась в постель и наблюдала, как горничная застилала её. Она брала простынь за оба конца и высоко подбрасывала её в воздух, а та потом медленно опускалась на меня. Так вот огонь висел в воздухе как та самая простыня, слегка колеблясь, вздымаясь и постепенно оседая на ландшафт, словно пуховое одеяло. Он постоянно прибывал в движении. Это завораживало. Невозможно было оторвать глаз от того, как он переливался рубиновыми и оранжевыми оттенками. Потом замелькали мерцающие белые огоньки, которые постепенно превратились в водовороты жидкого золота.

Я лежала в пыли и осоловело разглядывала, как распространяется огонь. Но потом, то ли от жара, то ли от слепящего света, мои глаза сами собой зажмурились. Я инстинктивно прижала ладони к лицу, ожидая струю пламени. Жар всё усиливался. Казалось, уже минула вечность, но потом он утих и ощущение жжения на коже отступило. Я открыла глаза.

Какое-то мгновение я не понимала, на что смотрю. Надо мной нависла женщина с золотой кожей. Её длинные каштановые волосы струились свободно, будучи чуть растрепанными у висков. Её лицо было перепачкано грязью, и вдоль одной щеки протянулась тёмная рана. Это видение отображалось в десятке зеркал, осколках некогда целого. Я моргнула, понимая, что на меня смотрит моё лицо, и сфокусировала зрение. Оказалось, что надо мной простиралось золотое, сверкающее в свете пламени, крыло Рози.

По обе стороны от нас траншея была охвачена огнём, но тот уже начал угасать. Каким бы ни было сверхъестественным горючее соединение, послужившее топливом для взрыва, оно оказалось невечным, да и языкам пламени было нечем поживиться, когда кругом одна пыль да грязь. Огонь, наконец, потух, и Рози склонилась над телом Хэнка Хадсона. Его порядком засыпало землей, но с губ зверолова срывался слабый хрип.

Удовлетворенная тем, что она увидела, птица выпрямилась и стряхнула с себя остатки тлеющих углей. Пошатываясь, она отступила в сторону. (Видно она поранила ноги в бою.) А потом она расправила крылья и изящно взмыла в тёмное небо. Я видела ещё не настолько хорошо, чтобы определить то ли солнце уже село, то ли звезды пока не появились. Кроме того, над раскопками клубилась завеса дыма, поэтому через несколько мгновений я потеряла Рози из виду в этой толще черноты.

Следующим пришел в себя Джекаби.

— Это, — сказал он, садясь, — было весьма эффективно. Вы в порядке, мисс Рук?

Я кивнула.

— Кажется да, сэр. — Я высвободила ногу из земли и быстро отряхнула подол платья, когда уголёк оказался угрожающе близко к моим ногам.

— Вы предвидели такой взрывчатый потенциал этого маневра? — спросил он.

— Может, не в таком масштабе, — призналась я, отряхивая пыль и копоть, осевшие на мою блузку. — Вы сказали, что он был драконом по сути, но без присущих ему инстинктов... что означает, он не знал про кремень. Я поняла, что природное топливо внутри него похоже на порошок для вспышки — взрывчатое вещество, которому нужна только искра.

— Ну да. Гениально. Он же так ни разу и не проглотил ни одного кремневого камня. — Джекаби кивнул. — И, видимо, он так и не научился выбрасывать накопленную жидкость, выработанную организмом. А вы находчивы, мисс Рук. — Он поднялся и запустил руку в свою тёмную спутанную шевелюру, оглядываясь по сторонам. — Проклятье, — выругался он. — Нет, я хотел сказать, я рад, что мы живы, и всё такое, но, если говорить начистоту, жалко, что так вышло. Всё-таки единственная штука в своем роде.

Я сглотнула и тоже поднялась на ноги.

— При всём уважении, сэр, но я нисколько не переживаю из-за того, что все драконы вымерли.

— Да я не эту бестию имею в виду. Это конечно безобразие, но полагаю, такова природа зверя. Хамелеоморфы — редкость, но они вряд ли единственные в своем роде. Моя шляпа — она была кропотливо связана лесной нимфой по имени Агата из шерсти единственного оставшихся в живых Йети в швейцарских Альпах, выкрашенная краской, которую смешивала сама Баба Яга, специально для меня.

— Вы переживаете из-за вашей шляпы?

— Это был подарок на день рождения. Она дорога мне.

Я вылезла из траншеи, чтобы осмотреть ущерб. Сначала я не была уверена, что вылезла на нужной стороне, почерневшей от копоти и сажи, но, когда на меня нахлынула реальность простирающегося ландшафта, я побледнела. В результате взрыва прекрасный пейзаж был стёрт с лица земли. Ничего не осталось от огромного дракона, кроме ямы и пепла, падающего будто снежинки на землю. Мои глаза жгло от слёз, пока я осматривала холмы. Я не могла найти никаких следов неукротимой Нелли Фуллер.

Даже окаменелости, на которые она упала, и те были уничтожены. На холме валялось всего несколько костяных осколков. От самого впечатляющего научного открытия в современной истории остались только обугленные останки, размером не больше моего мизинца. Даже Хорнер с Лэмбом не удосужатся спорить из-за этих объедков.

Вся вершина холма почернела, повсюду виднелись островки танцующего пламени, разрушения вышли далеко за пределы места раскопок. Кольцо из обугленной земли составляло в радиусе полмили, знаменуя этим размеры взрыва. Деревья и трава были охвачены пламенем по всему его периметру. Поле тоже горело. Уже поврежденный сарай был полностью разрушен, пострадал и дом Брисби от взрыва. Широкая ближайшая к нам стена осела и то, что ещё пока уцелело на данный момент, охотно поглощалось огнём. Фермы больше не было. Окаменелости пропали. Нелли Фуллер погибла. Я села на край траншеи и затаив дыхание уставилась на оседающий пепел.

Джекаби бесшумно подошел ко мне и сел рядом.

— В погребальном огне есть некое торжественное достоинство, — сказал он тихо. — Это почётная традиция во многих культурах.

Я стёрла со щеки слезу ладонью, испачканную копотью, и кивнула. Нелли, разумеется, в любом случае предпочла бы эффектно покинуть этот мир, сгорев в пламени, лишь бы не остаться в памяти безжизненной тряпичной куклой. У меня сдавило горло.

Джекаби наклонился и достал из пепла бледную щепку. Наверное, эта щепка, размер которой не превышал длину сосновой иголки, это всё, что осталось от кости дракона. Джекаби убрал её, спрятав в недрах своего пальто.