Восход Черной луны

«Еще лучше. Совсем точное предсказание», — иронично подумала Ирина и, не удержавшись спросила:

— А что это за книга, по которой вы гадали.

— Это Книга Судеб. О тех, кто волен распоряжаться своей жизнью сам, там сказано очень мало. Они посланы в мир с особой миссией, и никто им не судья, что бы эти люди ни совершили. Так что дерзай, если хочешь.

— Кем же они посланы? — заинтересовалась Ирина, внимательно разглядывая обложки других разложенных на столе книг.

— Не знаю, — просто ответила гадалка. — Не знаю и никто не знает, — повторила она. — Может, Всевышним…

Елена Петровна еще раз долгим внимательным взглядом посмотрела на Ирину и неожиданно предложила:

— Если тебя не удовлетворило мое предсказание, то я могу еще погадать, посмотреть книги, может быть, и увижу больше. Ты могла бы прийти ко мне завтра? В любое время.

Ирина удивилась и, поколебавшись, решила было уже согласиться, но вспомнила вдруг о полностью иссякших деньгах. Она уже почти сделала отрицательное движение, но гадалка, словно угадав ее мысли, сказала:

— Нет, нет, платить ничего не надо. Мне и самой будет интересно. Дети Лиллит не так часто встречаются.

— Хорошо, я приду, — ответила Ирина и приподнялась, собираясь уже уходить, но женщина воскликнула:

— Куда же ты? А зуб лечить?

— Вы и про зуб знаете? — пролепетала окончательно потрясенная Ирина. — Неужели и об этом вам сказали эти таинственные книги?

Елена Петровна рассмеялась.

— Об этом мне сказала твоя подруга Наташа. Иди ко мне. Я такие боли в один миг снимаю.

* * *

Вернувшись домой, Ирина сразу же легла спать, изменив своей привычке читать перед сном. Однако сон все не шел и не шел.

Она долго ворочалась, устраиваясь поудобнее, и многократно перебирала в памяти волнующие эпизоды прошедшего вечера.

Ирина уже пожалела, что согласилась поехать к странной гадалке еще раз, но дав слово, не видела возможности отказаться от этого кажущегося ей теперь бесполезным визита.

Наконец, она уснула. Ирина редко видела сны, а виденное почти сразу же забывала, но в эту ночь ее посетили столь яркие и фантасмагоричные сновидения, что она запомнила их на всю жизнь. Утром девушка спросила у матери:

— Мама, а ты не помнишь, в какое время суток я родилась?

— Как же не помнить, доченька? Помню. Весь медперсонал был удивлен. Сказали, что такое нечасто случается. Дело в том, что когда ты закричала первый раз в жизни, часы в роддоме начали бить полночь.

Странный холодок пробежал по спине девушки.

Глава 11

Андрей воевал в Афгане уже почти год. Приказ забросил сюда его, выпускника военного авиационного училища, почти сразу после государственных экзаменов. Выбрав судьбу профессионального военного, Андрей всерьез и вообразить не мог, что ему придется воевать. Рожденный в мирной стране и видевший войну только в кино, он представлял себе службу в Армии, как обычную работу.

В первый раз, когда он в качестве штурмана-стрелка вылетел со взводом десанта, Андрей испытал что-то близкое к шоку, увидев обезображенные снарядами тела и лица молодых парней, своих соотечественников, своих друзей.

С этого дня война приобрела для него конкретный характер. Андрей уже не задумывался о том, за что он воюет и почему. Он знал: там, под прицелом его пушек и снарядов, фанатичный и беспощадный враг, который уже убил и продолжает убивать его друзей и товарищей, который хочет убить его, и он расстреливал, сжигал всем имевшимся в его распоряжении оружием любую цель, которая угрожала им.

Штатное расписание предусматривало в их боевом вертолете наличие пилота и штурмана-стрелка, способного при необходимости взять пилотирование машиной на себя, а в стандартной ситуации управляющего огнем автоматической пушки и счетверенных пулеметов.

Иногда командир поручал ему и общее управление огнем, и тогда, повинуясь нажатию пальцев Андрея, сто тридцать две воющие реактивные смерти вырывались из-под брюха их машины, сжигая все живое на площади в несколько квадратных километров.

К счастью, война не оказалась непрерывным боем. В перерывах между заданиями люди отдыхали, кто как может, и даже выпивали в меру того, сколько спиртного удавалось достать. Очень скоро Андрей убедился, проверив это на себе, что солдат, а он всех их от генерала до рядового считал солдатами, совсем не склонен к размышлениям и философствованию. Вырвавшись из круговерти боя и почувствовав себя в безопасности, человек просто отдыхал, чаще всего ни о чем не думая или в крайнем случае вспоминая родных и близких ему людей.

Пилоты любили в свободное время попеть, аккомпанируя себе на гитаре, и немудреные слова их песен чаще всего рассказывали об этой войне, особенно легко запоминаясь потому, что она, война, была здесь, рядом, в нескольких минутах полета.

Ночь сгущалась над Джелалабадом, и чей-то низкий мужской голос под сопровождение в ритме рока долетал до Андрея:

Снова сон — и опять обстрелян наш кабульский аэропорт,

Снова сон — и «вертушки» телом прикрывают гражданский «борт»…

Андрей словно воочию увидел, как боевые вертолеты, зависшие у взлетной полосы, тоненькими своими бортами, словно живой плотью, прикрывают от визжащих осколков взлетающий ТУ со знакомой до боли надписью «Аэрофлот».

«Сны, сны… — подумал Андрей, — каждую ночь одно и то же: грохот винтов, гул турбин, дымный след реактивных снарядов, ад перепаханной ими земли и смерть, тянущаяся к нам снизу… Реальность, ставшая сном, и сны, так похожие на реальность…»

— Товарищ лейтенант! — прервал его невеселые мысли незаметно подошедший молодой солдат. — капитан Иванов приказал передать: на рассвете вылет, пойдете к ущелью Кунар. Там наши на перевале завязли в снегу. Их вторые сутки расстреливают из минометов. Механики уже готовят машину и оружие.

— Спасибо. Утром попробуем помочь ребятам на перевале.

* * *

В эту ночь, несмотря на предстоящий бой — в конце концов дело привычное — Андрей крепко спал и ничего ему не приснилось.

Утро перед боем было ясным и солнечным. Андрей проснулся за час до вылета и не спеша занялся собой. Он тщательно побрился, принял душ, по привычке разглядывая фирменные надписи на сантехнических приборах. Та, которая выступала на никеле смесителя, гласила: «Торсон и компания. Сан-Франциско».

Старожилы утверждали, что военный городок, где стояла их часть, был построен американцами. Офицеры добром вспоминали заокеанских строителей, пользуясь благами цивилизации, завезенными ими в эту страну. Особенно нежное отношение было у них к кондиционерам, спасавшим счастливчиков (которым они достались), от расплавления мозгов в невероятной жаре афганского лета.

Перед боевыми вылетами Андрей всегда особенно тщательно занимался личным туалетом и одеждой, сделав для себя обязательным правило своих предков-воинов — идти в бой чисто вымытым и в свежем белье. А военных предков у Арсеньева было аж семь поколений. И все Андреи Андреевичи. Традиция.

Война очень быстро убеждает человека в бренности и даже ничтожности его жизни. Когда на твоих глазах пули, осколки, снаряды и мины рвут и уродуют тела твоих товарищей, калеча, а зачастую и лишая их жизни, начинаешь ясно осознавать, что когда-то и тебя может покинуть везение: кусочек зазубренного металла вопьется в грудь и ты, запаянный в цинковую упаковку, займешь свое место в траурном самолете.

В Афганистане,

В «черном тюльпане»,

С водкой в стакане мы молча плывем над землей.