Приют Одиннадцати

Спуск и переход по леднику заняли не больше трёх часов, и к полудню группа обер-лейтенанта была уже на подходе к пику Калицкого. Осталось спуститься по пологому склону к ледовому жёлобу, перейти реку и подняться на ровное плато перед пиком. Оттуда метров двести к подножию.

Манфред ушёл далеко вперёд, когда его окликнул кто-то из егерей.

— Обер-лейтенант, на пике русские!

— Где?

— На пике Калицкого.

Манфред вернулся и взял бинокль из рук стрелка. Отрегулировал фокусировку и заметил на западном склоне фигуру альпиниста в униформе. Форма была не военная, он видел подобную ещё в Альпах. Её носили бергманы — горнорабочие и инженеры. Оружия при альпинисте не было, хотя с такого расстояния мог и не заметить.

— Зигфрид, готовьте снаряжение, — обратился Лист к стоявшему неподалёку егерю, — пойдём вдвоём, вы и я. Снимем этого русского. Возможно, это разведчик.

Егерь указал в сторону небольшого скопления тёмных облаков чуть восточнее пика. Манфред отмахнулся.

— Мы успеем. И захватите мой передатчик, чёрт бы его побрал!

Скорее всего, парень не обладал достаточной горной подготовкой, да и его снаряжение оставляло желать лучшего. Лист и Зигфрид успели форсировать горную реку Бирджилысу и начали восхождение на пик, а русский всё ещё копошился в кулуаре. До выхода на площадку ему оставалось совсем немного, но самый трудный участок начинался как раз выше полки.

Взобравшись на более пологий склон, Манфред предложил разделиться — неизвестно, в какую сторону пойдёт русский, когда поднимется на площадку. Действуя в связке, они только замедляли свой собственный темп. Пик же не представлял сложности для опытного альпиниста, давая возможность забраться на вершину в одиночку.

Манфред стал подниматься с южной стороны, оставив западный склон для Зигфрида. В тот момент, когда Лист зацепился за верхний край площадки, тучи доползли до вершины пика и закрыли солнце. Обходя рампу с левой стороны, Манфред посмотрел наверх, но русского не увидел. Скорее всего, тот уходит от него по полке к западу. Зигфрид, которому достался более труднопроходимый участок, немного отстал, и рассчитывать на его помощь уже не приходилось.

Ещё несколько шагов, и полка резко сужалась. Манфред двинулся вдоль отвесного участка, как можно плотнее прижимаясь к скале. В этот момент небо прорвало, и повалил крупный снег.

Голос Ракеша заставил Манфреда очнуться. Он несколько раз зажмурился, почти мгновенно вернулся к реальности.

Судя по всему, индус даже не заметил, что Лист на время отключился. Трудно сказать, сколько он отсутствовал. Возможно, здесь и там время течёт по-разному, и когда в воспоминаниях проходит несколько дней, то для настоящего мира это всего один миг.

Ракеш заверил Листа, что после Франции все вопросы должны отпасть сами собой. Он рассказал о том, что ему было известно о Нюрнбергском процессе и о показаниях Вольфрама Зиверса в частности. Руководитель Аненербе признался, что был осведомлён о коллекции доктора Хирта в Анатомическом институте Страсбурга. Но кроме всего прочего, обмолвился о работе, которой занимался Август, вернее, о результатах этой работы. Допрос вёл Джонс, представитель обвинения от Великобритании. Как только Вольфрам заикнулся о лечении рака, председатель тут же объявил перерыв.

— Хирту удалось добиться потрясающих результатов! Сначала он проводил опыты на животных, а затем и на людях. Результат был на удивление стабилен — сто процентов из ста.

— Для чего вы мне всё это рассказываете? Я не медик, вы же знаете…

Ракеш был настолько увлечён, что пропустил мимо ушей вопрос Манфреда.

— Хирт использовал давно известную методику лечения, а именно — люминесцентную микроскопию. В своё время некто Роял Райф, американец, пытался таким же образом лечить опухоли.

Манфред с удивлением посмотрел на индуса. Определённо, Ракеша несло. Он был полностью поглощён историческими перипетиями борьбы с раком. Похоже, что Лист и вся связанная с ним история отошли на второй план, стали менее значимыми.

— Причём тут американцы?

— Выслушайте. Прямого отношения к делу это не имеет, но поможет вам осознать всю значимость сегодняшней ситуации…

Ого! Уже теплее. Лист решил больше не перебивать и дослушать рассказ до конца. Вполне возможно, что воодушевлённый индус сболтнет лишнего, а сейчас это только на руку.

— Так и быть, рассказывайте, что там дальше, — Манфред показал полную незаинтересованность, даже зевнул в кулак для убедительности.

— Это было ещё в тридцать четвёртом, в Южной Калифорнии. В госпитале Пасадены. Райф назначил специальный курс лечения онкологическим пациентам с конечной стадией рака. Обречённым больным, чтоб вам было понятней. А через три месяца провели обследование. Почти восемьдесят процентов больных были здоровы. Ещё десять излечились в течение трёх последующих недель. А в тридцать девятом случилось нечто странное. Все те, кто работал в Пасадене, сказали, что знать не знают ни о каком Райфе… И тем более о его методе. Потом начались аресты, один за другим. Райфа обвинили в том, что он работает, не имея лицензии. Клиника была закрыта, потом разграблена. Не осталось ни одного сконструированного Райфом микроскопа. Компанию “Хойленд”, которая производила инструменты для Райфа, обанкротили и закрыли ещё до войны. В общем, довольно тёмная история…

— Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?

— Непосредственное!

Воодушевление Ракеша зашкаливало, и на этот раз Лист решил ему подыграть, постарался придать голосу взволнованности.

— Неужели?

— Заинтересовались? — Ракеш радостно посмотрел на Манфреда. — Если вы хотите узнать больше, придётся вам прогуляться со мной по Страсбургу.

— Помогите мне, Ракеш. Скажите, что именно вы ищете, и мы сэкономим время.

Улыбка тут же пропала с лица индуса. Это было опрометчиво, и Манфред слишком поздно понял, что совершил ошибку. Теперь из Ракеша и слова не вытянешь, будет юлить и изворачиваться до самой посадки.

До окончания полёта оставалось чуть меньше часа. Лист закрыл глаза и постарался уснуть.

Снег валил такой, что уже в нескольких шагах ничего не было видно. Если Зигфрид не успел подняться до снегопада, то пересидит в кулуаре. Тем более он прихватил с собой зимнюю куртку.

Фред повернул за небольшой выступ. Дальше площадка расширялась, ступенями уходила вверх. Поднимаясь по камням, он увидел впереди силуэт, еле различимый из-за снегопада. Трудно было определить, кто это — русский альпинист или Зигфрид, который каким-то чудом сумел его обойти.

Манфред ускорил темп и поднялся на ровную поверхность. Тот, кто шёл впереди, поскользнулся и на секунду задержался на полке, прежде чем скрыться за очередным поворотом. Теперь Лист мог с уверенностью сказать, что это был русский. Оказавшись возле выступа, Манфред достал пистолет.

В ту же секунду ударил сноп яркого света, который на секунду ослепил Листа, заставил зажмуриться. Когда он открыл глаза, света уже не было, но появился еле слышный гул. Ему показалось, что хлопья снега замерли, а затем снова стали кружиться в воздухе.

Внезапно вся площадка погрузилась в темноту. Мир качнулся в сторону, Манфред потерял равновесие и облокотился о камни. Из-под ладони брызнул сноп искр. Лист отдёрнул руку, оступился и чуть не сорвался с полки. В полной темноте на ощупь сделал несколько шагов, повернул за выступ и почти сразу наткнулся на русского.

Виден был только силуэт на фоне яркого свечения, лица не разобрать. Русский занёс над головой ледоруб, и Лист выставил руку, заслоняясь от удара…

Лёгкий гул двигателей, еле слышные голоса и больше ничего. Никакого снега, свечения и никаких русских с ледорубами. Никакой войны. Рядом Ракеш смотрит в иллюминатор. Впереди, слева и справа пассажиры. Манфред оглядел проход между креслами. Заметил, как шторка в передней части фюзеляжа чуть отодвинулась в сторону, за ней стоял человек. Кто — было плохо видно, но его присутствие в самолете имело прямое отношение к Листу.