Карагач. Книга 1. Очаровательная блудница

– Ты кто? – спросила уже испуганно. – Почему здесь?

– Турист я, к примеру. Вроде тебя…

– Следишь за мной? Кто заставил следить? Матерая? Посмотри мне в глаза! Прямо в глаза!

– Что тебе надо? – возмутился Рассохин. – Скажи спасибо, из воды достал! А то бы купалась…

– Как твое имя? – перебила она, пытаясь отнять лодку. – Назови имя!

– Стас! И что? Может, паспорт показать?

– Не надо. И так вижу. Я все вижу! Ты хороший человек. И мужчина симпатичный. Но потерянный.

– Почему – потерянный?

– Пока трудно сказать. – Взгляд ее был неприятным, как с тяжелого похмелья. – Наверное, грех на тебе есть. Или проклятие…

– Ты сейчас наговоришь!

– А с виду очень даже ничего. И борода золотистая, эротичная.

Он собрал лодку в ком.

– Тебя-то что ночью несет, безголовая? Да на таком мыльном пузыре? Экстрим, что ли?

– У меня очень важное дело! – гордо и даже хвастливо произнесла она. – Я ищу священную кедровую рощу.

– Зачем тебе?

– Там живет огнепальная пророчица.

– Зачем тебе пророчица?

– Она унесла с собой истину. И все погрязло во лжи.

– Какую истину? – Рассохин испытывал непроизвольный озноб от ее слов.

– Высшую! Будущее человечества во мраке.

– А где священная роща?

Женщина по-старушечьи мелко засмеялась.

– Какой хитрый! Я скажу, а ты вперед меня найдешь!

– Ну, ладно, – согласился он и пошел вверх. – Пошли сушиться и клеить.

Ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Стас повесил спустившую лодку на лесину, взял топор и принялся рубить смолевую щепу от соснового корневища. Экстремалка оглядела стан на вершине соры, заметила лежбище, устроенное в лодке, и вроде бы окончательно успокоилась, стала искать пробоину в резинке.

– Прошлой ночью я спасалась на березе, – вдруг вполне разумно призналась она. – И лодку клеила. Хорошо, там такая развилка была…

– Ты откуда плывешь-то? – спросил Рассохин, запаливая щепу.

Женщина оставила лодку, подошла к костерку и, опустившись на песок, уставилась тяжелым, испытующим взглядом, от которого хотелось отвернуться.

– Вижу, ты меня не выдашь, – заключила удовлетворенно. – Ты красивый мужчина, и борода у тебя, как у огнепального человека. Скажу по секрету – я ушла от людей Кедра.

– А это кто такие?

– Лжецы, обманщики и самозванцы! Они называют себя последователями огнепальных, но сами не имеют к ним никакого отношения. Они тоже ищут пророчицу.

Рассохин вдруг мысленно назвал ее блаженной – скорее всего, так и было: разум от безумия уже было не отделить.

– Где они живут-то, люди Кедра?

– Этого я сказать не могу.

– Почему?

– Связана клятвой.

– Но ведь они лжецы и обманщики? Разве можно давать им клятву?

Она призадумалась, но потом отрицательно повертела головой:

– Нет, всякую клятву нарушать грешно. Хочу остаться чистой.

– Ну, добро… Но ты можешь сказать, чем они занимаются?

– Живут под сенью кедра. – Зубы у блаженной стучали от холода.

– И все?

– Собираются на круг, говорят… Хочешь – дам понюхать масло?

– Какое?

– Кедровое.

– Пожалуй, не хочу…

Сумасшествие на минуту перевесило разум.

– До поселка еще далеко? – вдруг обеспокоенно спросила блаженная.

– На твоем транспорте – четыре дня. – Стас достал из рюкзака свой спортивный костюм и свитер. – Или шесть ночей…

– Почему шесть?

– Потому что ночи короткие. – Рассохин положил перед женщиной одежду. – Переодевайся и сушись.

И спустился к реке.

В прижим набивало речной мусор, и когда его масса становилась критической, его отрывало, уносило в заводь, и там после нескольких кругов, словно нитку из клубка, вытягивало по фарватеру и влекло до следующего прижима. Скорее всего, экстремалка и путешествовала вместе с речным сором, на что можно было отважиться лишь от безумия или крайнего отчаяния. Мысль, что она принадлежит к сорокинским, у него возникала сразу же, тем паче Скуратенко говорил, что верховодила казнью женщина, однако эта не походила на лидера.

Он выкурил трубку, и когда вернулся, блаженная сидела у огня в его костюме, прокаливала босые ноги и жевала зачерствевший хлеб с Усть-Карагачской пекарни.

– Я взяла твой хлеб, – повинилась. – Не удержалась… Я ведь женщина!

Рассохин молча достал соленое сало, колбасу, банку с тушенкой вскрыл и сунул в огонь.

– Странное дело, – проговорил он. – За сегодняшний день на Карагаче спасаю второго человека.

– От голода?

– И от голода тоже.

– Колбасы не надо, – вдруг сказала она. – И тушенки. Я мясного не ем.

– Запрещают, что ли?

– Нельзя пожирать плоть себе подобных.

– Понятно, вера не позволяет. Из вегетарианского у меня только хлеб. Еще чай и сахар. Ты когда последний раз ела?

– Сегодня медуницу нашла. И еще у меня орехи есть, кедровые…

– Травоядная, значит?

– Плотоядие сокращает жизнь.

– Ты хочешь жить вечно? В таком виде?.. Да, здорово тебе мозги промыли!

Экстремалка положила кусок хлеба и обидчиво дернула головой:

– Если ничего не понимаешь – не говори! Я просто не ужилась в коллективе. То есть в общине… Почему меня не пускают к отрокам? Я уже год в общине, прошла имянаречение! Хочу рожать! А мне не дают!

– Этого я не знаю. – Рассохин растерянно пожал плечами. – Из-за характера, возможно… Поэтому и сбежала?

– Не сбежала. Я поехала искать пророчицу. Потому что все лгут! И я это чувствую. Найду и восстановлю справедливость и истину! А если встречу отрока огнепального толка, то обязательно совокуплюсь с ним и зачну.

– А не поздно тебе рожать? – спросил вполне серьезно и тут же пожалел об этом.

– Я уйду от тебя! – Она вскочила и ринулась с островка в разлив. – Ты тоже обманщик и смеешься надо мной!

Рассохин чуть замешкался и поймал за шиворот, когда блаженная забрела в воду по пояс. Накупался сам, но выволок женщину на берег, насильно привел к костру и еще извинился за некорректное поведение.

Похоже, это ей понравилось – настроение у блаженной менялось стремительно.

– Ты ешь, не обижайся. – Рассохин приставил чайник к огню. – Извини, но я старше тебя! Могу задавать всякие вопросы. И это ты пришла к моему костру, а не я к твоему.

– Я не пришла, меня прибило! Заклею лодку и поплыву дальше. Благодарствую за помощь.

– Кто же тебя отпустит? Поплывет она…

– Ты меня… не отпустишь? – вдруг заинтересованно спросила блаженная.

Он не услышал этого интереса и не узрел коварства – молча достал нож и двумя ударами рассек ее лодку пополам, остальное дорвал.

– Сама теперь не уйдешь.

– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? – Она опять стала гримасничать. – Зачем?! Вот был бы ты отрок огнепального толка!..

– Ваши люди похитили человека на Красной Прорве, – жестко заявил он. – А второго распяли на жерди и оставили умирать. И при этом вы еще не едите мяса! Орешками питаетесь, травкой, птицы божии… Ты же с ними заодно? Если держишь клятвы?

Блаженная встрепенулась, и из мешанины ее слов стало ясно: она знает о похищенном Галицыне и распятом Скуратенко.

– Нет! Я ушла! Искать огнепальную пророчицу! А эти люди вторглись на нашу территорию. Здесь наши места силы. И они священны. А эти вторглись, осквернили – и были наказаны!

– Где сейчас человек, которого взяли на Красной Прорве? Куда увезли?

– Под сень Кедра. Яросвету сейчас хорошо, он прошел много кругов и сразу получил имя…

– Его теперь зовут Яросветом?

– Матерая нарекла.

– Почему ты решила, что ему хорошо? – спросил Рассохин, а сам подумал – уж не ее ли встретил Галицын и голову потерял?

– Яросвет сам говорил! Каждый день мы собираемся на круг. То есть под сенью кедров и обсуждаем свои чувства. Нужно обязательно рассказать обо всем, что ты днем думал, ощущал и как к кому относился. И никто не посмеет солгать.

– И сколько же вас собирается на круг?

Она спохватилась и буркнула:

– Ничего не скажу…