Страна василисков (СИ)

— Как её звали? — спросила она.

— Хироко Вишневецкая. Она нездешняя.

— Правда? Право, как грустно. — скорбным тоном промолвила Адатигава. — Молодые люди со всей Гегемонии стекаются сюда, в наш прекрасный город, в поисках лучшей жизни… и лишаются её. Это возмутительно. — она откинулась в кресле, сплетя перед собой пальцы. — Я возмущена. У вас есть подозреваемые, господин Штайнер?

— Вообще-то, — я немного подался вперед, — я подозреваю вас, госпожа Адатигава.

Воцарилось гробовое молчание. Казалось, будто температура в комнате упала на несколько градусов ниже нуля.

Подручные Адатигавы, стоявшие позади кресла своей хозяйки, не переменили ни позы, ни выражения лица. Но теперь в них ясно читалась угроза.

Одно слово, и мне не выйти отсюда живым. После того обвинения, что я только что сделал, спасти меня могло только чудо.

И чудо случилось. Адатигава рассмеялась.

Оцепенение спало. Сёстры-мафиози позади кресла расслабились, отпустив рукоятки пистолетов и клинков, которые они только что готовы были пустить в ход.

— Знаете, что я больше всего ценю в вас, господин Штайнер? — отсмеявшись, спросила Адатигава. — Вашу откровенность. Но я хочу услышать больше. — она подалась вперед. — Так что вы мне скажете, господин Штайнер?

— Что вы убили Хироко Вишневецкую. — ответил я. — Сначала наняли её — вам нужна была диспетчер, чтобы пропустить курьерский корабль в Порту. Вы заплатили ей наличными — аванс, и всё остальное — по окончанию дела. — Адатигава с неподдельным интересом кивнула, и я продолжил: — Корабль прибыл двенадцатого марта. Три дня спустя Вишневецкую убили на рабочем месте, посредине смены. Перерезали горло. Я думаю, что это сделали вы.

— И зачем нам это понадобилось бы? — всё с тем же интересом спросила Адатигава.

— А зачем вам мог бы понадобиться курьерский корабль? — пожал плечами я. — Вам нужно было провезти что-то такое, о чём не должна была знать ни одна сторонняя душа. Поэтому, когда дело было сделано, вы убрали Вишневецкую. Нет человека — нет проблемы.

— Стройная теория. — кивнула она.

— Но мне не понятно только одно, — закончил я. — Как можно было убить Вишневецкую на рабочем месте, не оставить никаких следов и отключить все камеры на месте преступления? А главное, — я кивнул на фотографии, — таким способом?

Адатигава отстранилась, вновь сцепив пальцы. На её губах блуждала игривая улыбка.

— Благодарю вас, господин Штайнер. — проговорила она. — За вашу откровенность. — я склонил голову. — И я хотела бы быть с вами столь же откровенна: мы не убивали эту девушку. Ни я, ни кто-либо из моих сестёр. И вам же не хуже моего известно, что в Порту не стыкуются курьерские корабли. — она покачала головой, всё ещё продолжая улыбаться. — Право, зачем нам такие сложности, господин Штайнер?

— Я не знаю. — честно признался я. — Именно поэтому я и обратился к вам.

— Но вы были очень уверены в своих предположениях. — возразила она.

— Вы были самой вероятной подозреваемой, моя госпожа. — учтиво ответил я.

Адатигава вновь рассмеялась, деликатно прикрыв рот ладонью.

— Приятно слышать, что я ещё в чём-то подозреваюсь! — воскликнула она. — Право, вы мне льстите, господин Штайнер.

— Всего лишь правда и ничего кроме правды, госпожа Адатигава. — с улыбкой произнёс я. Адатигава улыбнулась мне в ответ.

— Мы не убивали госпожу Вишневецкую. — повторила она. — Мы не поступаем так с теми, кто помогает нашим делам. Так не принято.

— А госпожа Вишневецкая помогала вашим делам? — спросил я.

— О, господин Штайнер, — предостерегающе подняла ладонь Адатигава, — неужели вы думаете, что я вправе разглашать такие подробности?

— Да, боюсь, что нет. — признал я. Другого ответа я и не ожидал, но это была ещё одна часть нашего с Адатигавой ритуала.

— Смею вас заверить, — добавила она, — что кооператив «Монплезир» ведет свои дела исключительно законным путём. И что кооператив «Монплезир» не занимается крупнотоннажными перевозками. В конце концов, — она издала смешок, — если бы это было иначе, ваши коллеги давно узнали бы об этом, верно?

Я вежливо кивнул. Мы о многом бы узнали, но через наши системы просачивалось столь же многое. Адатигава вежливо давала мне понять, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут: ответ будет неизменным.

И что ни она, ни её люди не имели отношения к произошедшему в Порту. В это я готов был поверить… но меня не отпускало чувство, что Адатигава чего-то недоговаривала.

В конце концов, влияние «Монплезира» простиралось и на Порт, и на Дэдзиму. Что бы там не произошло, вероятно было, что подручные Адатигавы действительно были в этом замешаны.

Но как именно?

— Вы не против ещё одного бокала, господин Штайнер? — спросила Адатигава, подняв бокал.

— Разумеется. — кивнул я. Из-за кресла появилась Мишель — золотые волосы собраны в пучок на затылке, в руках — открытая бутылка вина. Она наклонилась, чтобы наполнить бокалы, и только тогда я заметил короткие ножны на её левом бедре, выглядывающие из-под полы жакета. — Если только вы не пожелаете выпить на швестершафт…

— Право, господин Штайнер! — подняла брови Адатигава. — Вы меня смущаете.

Я виновато кивнул и поднял бокал.

— За вас, моя госпожа. — произнес я. Адатигава улыбнулась.

Вино и на этот раз было превосходным.

— Вы уверены, что не хотели бы остаться на вечер? — спросила Адатигава, отставив бокал. Я покачал головой. — Жаль, очень жаль. Тогда, боюсь, мы вынуждены распрощаться?

— Боюсь, что так. — склонил голову я. — Благодарю, что уделили мне время, госпожа Адатигава.

Она вздохнула, — мне показалось, что по-настоящему грустно, — и придвинула лежащую на столике папку ко мне.

— Возможно, нам станет что-нибудь известно. — сказала она. — В конце концов, призвать эту неизвестную убийцу к ответу — наш гражданский долг.

— Я не смел сомневаться в вас, госпожа Адатигава. — встав с кресла, я поклонился и забрал папку с фотографиями. Ксения подала мне плащ. — Ещё раз примите мою благодарность за уделённое мне время.

— Что вы, что вы! — произнесла она. — Я всегда рада вам помочь. Ксения вас проводит.

Я едва дошёл до двери, когда Адатигава вдруг окликнула меня.

— «Дифенс Солюшенс», — сказала она; я обернулся, недоуменно глядя на неё. — Дэдзима, улица Ремонтная, 24. - она глянула прямо на меня. — Возможно, там вы найдёте ответы на свои вопросы, господин Штайнер.

— Благодарю вас, госпожа Адатигава. — учтиво сказал я. — Ещё раз хорошего вам вечера.

— И вам хорошего вечера, господин Штайнер. — кивнула Адатигава. В её голосе послышалась неподдельная печаль.

Я толкнул дверь и шагнул наружу.

Я оставил прокатный «Монаро» внизу, в гараже, на ходу продлив срок проката: верну завтра утром, да и тем более — не ехать же мне завтра на работу на троллейбусе, боги упаси? Можно было сесть на двадцать пятый, а там пересесть на двести девятый омнибус… нет уж, спасибо. Но раз Жюстина опять забрала наш с ней служебный «Муракумо», то что мне оставалось делать?

Заказ с продуктами дожидался меня в ящике в парадном; разложив его содержимое по холодильнику, я, наконец, стянул с себя надоевшую кружевную бестию и водворил её обратно в шкаф. Выбрав какую-то рубашку попроще, я вернулся на кухню и поставил греться остатки супа: борщу придётся подождать.