Проклятие фараона

И выходит, правильно мыслило начальство, когда призывало ее быть проще и мыслить тривиальнее, идти проторенным милицейским путем – опрос соседей, дворника и работников ближайшего магазина – может, кто что видел. Потому что Старыгин этот нахально втирал ей очки и вешал лапшу на уши – заливал что-то про Иосифа, хотя она понимала уже, что картина в общем-то не имеет к убийству отношения. В общем, Старыгин – вредный тип, начитался книжек и думает, что он умнее всех! Не ценит хорошего отношения!

Второй причиной недовольства капитана Журавлевой был неожиданный приезд сотрудника Интерпола Пауля Штольца. Очень не понравилось Интерполу, что отпечатки пальцев, найденные возле трупа неизвестной блондинки, принадлежат человеку, зарегистрированному у них как покойник, вот господин Штольц и приехал разобраться с этим беспокойным покойником на месте.

Немец был высоченный, рыжий и наглый, а может, так только казалось, потому что с высоты своего роста он на всех глядел свысока. Был он из бывших советских немцев, по-русски говорил без акцента и до отъезда из России звался Павлом Генриховичем. Начальство собралось было сунуть Наталью ему в помощники, но немец вежливо отказался – у него, дескать, свои методы, привык работать один.

«Не больно-то и хотелось», – подумала Наталья, и немец поглядел на нее так насмешливо, как будто прочитал ее мысли.

В общем, в это утро у капитана Журавлевой были причины для недовольства.

Никто ничего не видел, загадочная блондинка проскочила в подъезд так незаметно, как будто была в шапке-невидимке. Никто ее не подвозил на машине, никто не встречал на остановке автобуса. Наталья сразу же отмела мысль, что блондинка могла пройти в подъезд накануне вечером – на лестнице более людно, кто-то мог поинтересоваться, кто она такая и к кому пришла. Это только тюфяк Старыгин поверил, что она – сестра соседки, и документов не спросил, а та же Вера Кузьминична, свидетельница Глухарева, по ее словам, прекрасно знала эту самую сестру. Однако неясен был один вопрос – откуда убитая взяла ключи от квартиры, поскольку Старыгин твердо стоял на том, что это были именно ключи, а не набор отмычек. И хотя капитан Журавлева, задавая наводящие вопросы, очень быстро выяснила, что отмычек Старыгин никогда не видел, все же он не полный болван, хоть и рассеянный, и сумел бы отличить их от связки ключей.

Вздохнув, Наталья поняла, что следует снова идти к Вере Кузьминичне Глухаревой, чтобы выяснить вопрос о ключах.

Во дворе нужного дома она подняла глаза, чтобы взглянуть на окна. В окне квартиры Старыгина был виден кот Василий, старательно дравший когтями занавеску. В окне соседки пламенела герань.

– Все ходишь? – вместо приветствия спросила Вера Кузьминична, открывая дверь.

– Хожу, – вздохнула Наталья, – куда же деться-то? Ведь убийство надо раскрыть.

Старуха подобрела и пригласила ее на кухню, где пила кофе из шикарной новой кофеварки.

– Это мне он подарил, – пояснила она, кивая на стенку, смежную с квартирой Старыгина, – на именины.

Наталья не уследила за своим лицом, на котором мгновенно отразилось все, что она думает о Старыгине, и Вера Кузьминична тут же рассердилась.

– Вот что я тебе скажу, – строго начала она, – даже и думать забудь, что он убийца! Если он говорит, что девушку ту первый раз видел, – значит, так и есть! Я, почитай, с детства его знаю, еще когда мальчишкой во дворе бегал!

Наталья представила Старыгина мальчишкой – должно быть, был такой же охламон с книжкой под мышкой.

– А как у него с женским полом обстоит? – неожиданно для себя поинтересовалась она. – Что он все один да один?

– И вовсе нет! – возмутилась старуха. – Что не женится – так покой любит, работа его того требует, а так вовсе даже женщин не чурается! Ходила тут к нему одна… журналистка… Ох, я тебе доложу, красотка! – старуха оживилась и поглядела пренебрежительно на Наталью – не чета, мол, тебе, замухрышке.

Наталья тут же расстроилась, потому что сегодня надела простенькую курточку и кроссовки – оперативника, как известно, ноги кормят, а на высоких каблуках много не набегаешь.

– Я к вам, собственно, вот по какому вопросу, – довольно сухо сказала она, – откуда у жертвы убийства могли быть ключи от квартиры ваших соседей?

– А я-то откуда могу знать? – удивилась Вера Кузьминична. – Одно скажу точно – мне они ключи не оставляли. Вот он, Дмитрий-то, – она кивнула на стенку, – все время оставляет, как уезжает, потому что кота кормить требуется.

– А у кого они ключи оставляли? Ведь так не бывает – мало ли что понадобится, когда они в отъезде или протечка…

– Так бы сразу и спросила! – старуха поджала губы. – Вот телефон тетки ее, Лениной, Леонидой Васильевной ее зовут.

Наталья Журавлева остановилась перед дверью квартиры номер семнадцать и прислушалась. Из-за двери доносилась приглушенная иностранная речь. Кто-то старательно спрягал французские глаголы. Девушка вспомнила собственное детство и приятеля Герку, жившего этажом выше, к которому по пятницам приходила старушка Жанна Ивановна, чтобы заниматься языком Мольера и Сименона. Жанна Ивановна носила старомодную шляпку с вуалью, говорила в нос и называла Герку Жоржем. Герка ее тихо ненавидел, во дворе его дразнили «французиком из Бордо».

Вспомнив о цели своего визита, Наталья решительно надавила на кнопку звонка.

Урок за дверью прервался, в коридоре послышались торопливые шаги, и высокий хорошо поставленный голос осведомился:

– Это вы, Евгений? Но ведь еще нет двенадцати!

– Это не Евгений, – громко ответила Наталья, – это милиция. Откройте, пожалуйста!

– Милиция? – переспросили за дверью. – Как интересно! – и тут же заскрежетали открывающиеся замки.

– Капитан Журавлева! – проговорила Наталья, протягивая удостоверение хозяйке квартиры. – Вообще-то, лучше не открывать двери незнакомым людям.

Перед ней стояла аккуратная старушка в строгой черной юбке и шелковой блузке цвета слоновой кости, или, как говорила когда-то Жанна Ивановна, цвета ивуар.

За спиной старушки виднелась довольно просторная прихожая, обставленная массивной старинной мебелью. Журавлева подумала, что эта старушка и занудный тип из Эрмитажа по фамилии Старыгин непременно нашли бы общий язык.

– Как интересно! – повторила старушка, разглядывая служебное удостоверение. – Обожаю смотреть сериалы про милицию! Но там в основном показывают мужественных широкоплечих юношей в черных кожаных куртках, немного… гм… пьющих, а вы такая милая девушка… никогда бы не подумала, что вы – капитан милиции! Но это только подтверждает мое глубокое убеждение: мы, женщины, способны на все! В смысле, можем делать любую, самую трудную работу. Проходите, пожалуйста, не будем же мы разговаривать на лестнице!

Старушка закрыла за Журавлевой дверь и крикнула в комнату:

– Машенька, подождите несколько минут, ко мне пришли! Пока можете прочитать следующий параграф!

Из комнаты выглянула девица лет восемнадцати в рваных джинсах и с разноцветными волосами.

– Может, я тогда пойду? – проговорила она с надеждой в голосе.

– Нет-нет, мы еще не завершили тему! – строго ответила старушка. – Подождите, пока мы с капитаном закончим!

– С кем? – изумленно переспросила разноцветная девица.

– Представьте себе, Машенька, эта славная девушка – капитан милиции!

– Неслабо! – девица хмыкнула и удалилась в комнату.

– Итак, чем могу быть вам полезной? – старушка повернулась к Наталье.

– Вы ведь – Леонида Васильевна Симагина? – осведомилась та.

– Да, – старушка кивнула, – а вас как по имени-отчеству? А то я не успела прочесть…

– Наталья Игоревна, – представилась Журавлева.

– Итак, Наташенька, что я совершила? Ограбила табачный ларек или угнала инвалидную коляску? Почему моей скромной персоной интересуются органы?

– Вы ничего не совершили, насколько я знаю! – усмехнулась Наталья. – А органы в моем лице интересуются вами только потому, что вы – родная тетя Елены Витальевны Боровиковой…