Круг одного

Я отшатываюсь в ужасе — эти громоподобные слова вызывают целый каскад глубоко похороненных воспоминаний.

Демарш:

Сука! Убить тебя мало!

Деррик:

Я должен ее защитить.

Он:

Я знаю все о твоем прошлом. И все-таки люблю тебя. Тот же голос, что теперь.

Убийца оттуда. Из «Рая».

КНИГА ВТОРАЯ

14

Он мог бы иметь ее стоя. Такие длинные у нее были ноги.

бестолочь, идиот.

Тогда он уже стал понимать, что с головой у него не все в порядке. Провел собственное исследование. К докторам не обращался, чтобы они не узнали. Он отчаянно нуждался в Женевьеве и в том, что она могла ему сказать. Отчаянно. Но она отказывала ему.

Он старался, очень старался. Ухаживал за ней, поил ее, водил обедать.

И получал отказ.

и как ты только устроен, скажи на милость? посмотри, что ты наделал! посмотри!

НЕТ (пригибая голову вниз), ТЫ ПОСМОТРИ! Он следил за ней, решил, что добьется от нее того, что ему нужно. Выбрал дату, время. И место.

Не позволил никому войти в лифт. Трудно это было — столько народу. Бизнесмены — их «я» сильнее, на них труднее влиять. Он и не влиял, собственно говоря — просто сбивал с толку… блестяще… Еще труднее на расстоянии — он сел в лифт только на втором этаже, подальше от толпы. Позаботился, чтобы в холле второго этажа было пусто, рассчитал все до доли секунды — неплохо для полной развалины…

«ты». Она выплюнула его имя, точно какую-то дрянь изо рта. И попыталась выйти, но двери закрылись. Хотела дотянуться до аварийной кнопки, чтобы остановить лифт, чтобы связаться с компьютером, следящим за холлами и коридорами здания. Он оттолкнул ее, она влепила ему пощечину, и он чуть было не потерял над собой контроль. Чуть было. И повернул ключ, гарантирующий безостановочный подъем до самого верха.

ты не заслуживаешь того, что я тебе дал.

Его ярость вторглась в ее мозг, и ее сознание лопнуло, словно переспелый плод. Глаза закатились, показав белки, и она обмякла у стенки, вся дрожа, — жалкая, поникшая.

Поделом ей. Он получил то, что хотел.

Он так и не трахнул Женевьеву Уилкерсон.

Она этого не заслужила.

15

— Дженни? — слышится издалека, сквозь бурю у меня в голове.

Так это все и началось. Так началась моя уродская судьба.

— Дженни! — Уже громче, и кто-то трясет меня. Я никогда не могла объяснить голоса у себя в голове, внезапно зазвучавшие тдй ночью в «Раю». Никогда не могла объяснить, почему вдруг стала такой, как есть, — мое личное предположение, что это случилось просто так, само собой, больше не катит. И еще то, плохое…

— Что с тобой? Ты видела убийцу? — Деррик Трент держит меня так, черт бы его взял, точно я сама пострадала.

Ты видела убийцу? Да, я его видела. В моей голове — холодное ясное эхо, никогда не испытанное прежде, — словно он отнял у меня что-то, без чего я не могу обойтись. Но как объяснить это Деррику?

— Я не рассмотрела. — Сержант Боб, обнимая меня, плачет вместе со мной, плохое лежит на песке, прикрытое одеялом, люди собрались вокруг плохого, вокруг меня, и голова болит…

Сержант Боб смотрит мне в глаза. «Ты ведь ничего не сделала, Дженни? Ничего плохого?»

Деррик оттаскивает меня прочь, от полицейских в форме и судебных медиков.

— Какого хрена ты делаешь? — шипит он сквозь стиснутые зубы.

— Свою хреновую работу, Деррик. Пытаюсь, во всяком случае. — Как может он думать такое? Как может обнимать меня, когда я отчаянно мотаю головой?

— Плохо пытаешься. Что-то ведь случилось. Ты что-то видела. Что?

Я трясу головой. Слишком все странно, слишком непонятно.

— Не вздумай отключиться, Дженни!

Я не знаю, любить или ненавидеть этого загадочного незнакомца, этого мистера Икса. Если он как-то причастен к моему превращению в полноценного телепата, для ненависти у меня много оснований. Может, у меня всегда были способности, просто я их подавляла? Может, меня следовало растолкать. Может, я не хотела просыпаться для этой жизни, этой уродливой жестокой жизни, не хотела быть телескопом, направленным в сердце тьмы.

<время-то идет, ах ты, черт>

<позвоню капитану, нужно отстранить ее от дела>

— Деррик, пожалуйста, уведи меня отсюда. <уведу, джен, еще как уведу>

Пока мы пьем кофе и обсуждаем последнее убийство, я все время слышу предательские помыслы Деррика, чувствую ярость за его бесстрастной профессиональной маской. Мне тошно, я в смятении, я в ужасе.

— Деррик, что, если убийце нужно совсем не то, что мы думаем?

— Например, что? — Ему неохота отрываться от мечты о том, как он избавится от дуры-«ло-шадки».

— Например, я. <ничего себе!>

— Мэри Фолкоп, Женевьева Уилкерсон, Рива Барнс. А теперь и Жаклин ван Меер. У всех них есть нечто общее — просто я тебе не говорила.

<мэри… уилкерсон…> Деррик запрашивает файлы — полицейский компьютер подает информацию ему прямо на мозг.

— Общее? — Он потирает висок, принимая информацию.

— Мэри Фолкоп убийца заложил в сознание мое имя, ДЖЕННИ. Женевьева Уилкерсон показала мне «Джен» с сердечком. Это была татуировка на ноге ее убийцы. Я увидела свое полное имя и альфа-код на ковре, где лежала Рива Барнс. — Я тоже тру виски. В голове стучит…

— Ты хочешь сказать, что он серийный убийца. И телепат. И он хочет тебя. <я его вообще-то понимаю…>

— Не только. Этот человек из моего прошлого. Он оставил ключ в голове Жаклин ван Меер.

— Насколько далекое прошлое? Бывший любовник?

— Очень далекое. Из тех времен, когда я впервые обнаружила в себе дар. Из «Рая».

Он тоже был там. <Я просто голос у тебя в голове.> Я так и не поняла, откуда он взялся, этот голос. У меня голова идет кругом, когда я об этом думаю.

— Это был первый голос, который я услышала без «лошадкиного» оснащения. Самый первый.

— Ты не просто услышала его мысли?

— Нет. Он обратился ко мне. Сказал, что я красивая. — Он сказал, что знает о том плохом, что случилось со мной в прошлом.

Деррик совсем сбит с толку.

— Откуда ты знаешь, что это он? Тот самый парень?

Я отворачиваюсь, глядя на очередь у раздачи. Сказать ему, откуда? Поймет ли он?

Из обрывочной мысли Жаклин ван Меер, убитой в своей элегантной квартире. Это было воспоминание, сопровождаемое звуками «Рая». Заглубленный салон. Демарш.

Знакомая мелодия. Восхитительное, пьянящее ощущение.

Я не испытывала его десять лет. С той самой ночи.

Вот откуда я знаю.

— Вид у тебя неважный.

— Самочувствие тоже хреновое.

Деррик Трент извлекает из кармана таблетку.

— Вот, прими-ка.

— Я уже накачалась лекарствами и не могу глотать что попало.

— Это ситоген, Дженни. Прими. Ситоген…

— Ты прямо ходячая аптека, Деррик.

— Угу. А почему ты мне ничего не говорила?

Маска сползла с Деррика Трента — даже полицейская выучка не помогает. Все старые чувства — влечение, привязанность, похоть — пробиваются изнутри, отражаясь у него на лице.

— Сначала я не верила. Хотела сама найти убийцу. Убийцу Ривы. Мэри. Женевьевы. Я думала, он издевается надо мной. Не знала, что имею к нему какое-то отношение.

Старые недобрые вещи переполняют его голову. Старые недобрые вещи, которые я связывала с мужчинами с тех пор, как помню себя, с тех пор, как стала различать людей по полу.

— Не трогай меня, Деррик.

— Джен, я не хотел…

— Не надо. не надо.

не надо.

— Дженни, ты разбиваешь мне сердце, знаешь ты это или нет? Ты забилась туда, где тебя никто не достанет. Мне больно видеть, как ты прячешься…