Выждать время

Поскольку на Марсе больше нет морей, это один большой массив суши: вы можете пройти пешком буквально в любое место планеты. Тем не менее на всём этом ржавом шарике существует лишь одно человеческое поселение — наш Новый Клондайк, город под куполом трёх километров в диаметре. У города циркулярная планировка: девять концентрических колец зданий, разделённых на кварталы двенадцатью радиальными улицами. Франшиза «Нового Вы» — единственное на Марсе место, где можно перегрузиться — находится чуть в стороне от Третьей авеню на Пятом кольце. Согласно информации из планшета последний визит Меган туда состоялся три дня назад — в день, когда, собственно, и была произведена перегрузка. Я отправился туда прямо из «Лавки старинных окаменелостей».

Во франшизе «Нового Вы» сменилось руководство с тех пор, как я заходил туда в прошлый раз. Их довольно вульгарного вида демонстрационный зал находился на первом этаже; оборудование для сканирования мозга — на втором. Подвал — довольно большая редкость на Марсе, потому что копать вечную мерзлоту очень непросто — использовался под складские помещения.

— Мистер Ломакс! — воскликнул Горацио Фернандес, сотрудник, работавший здесь и при прежних владельцах. Фернандес —  довольно внушительный тип: руки такие же толстые, как у Гаргаляна, только бугрятся мускулами.

— Привет, — сказал я. — Не хотелось вас беспокоить, но…

— Дайте угадаю, — сказал Фернандес. — Убийство Меган Делахант.

— В точку.

Он покачал головой.

— Она была очень приятным человеком.

— Да, мне все это говорят.

— Это правда. Она была настоящей леди. Такая вся исысканная, если вы меня понимаете. Многие люди здесь, потратив жизнь на разбивание камней, грубеют. Но не она; у неё всегда «пожалуйста» да «благодарю вас». Конечно, она уже на ладан дышала…

— У неё были какие-то особые требования к перегрузке? — спросил я.

— Нет. Только захотела, чтобы её новое тело выглядело так, как она пятьдесят земных лет назад, когда ей было двадцать — что довольно просто сделать.

— А как насчёт модификаций для работы снаружи? — Многие перегруженные устанавливали в новые тела специальное оборудование, облегчающее работу под открытым небом на Марсе.

— Нет, ничего такого. Она сказала, что с охотой за окаменелостями покончено. Что она теперь собирается прочитать все хорошие книги, на которые ей раньше никогда не хватало времени.

Если бы она нашла альфу, то, вероятно, захотела бы разрабатывать её сама, по крайней мере, в течение какого-то времени: если ты собираешься жить вечно и у тебя есть возможность стать супербогачом, грех этим не воспользоваться.

— Гммм, — сказал я. — Она упоминала какие-нибудь названия?

— Ага, — ответил Фернандес. — Сказала, что начнёт с «В поисках утраченного времени».

Я кивнул, впечатлённый смелостью её планов.

— Кто-нибудь ещё спрашивал о ней после того, как её убили?

— Только детектив Маккрей.

— Мак приходил сюда?

— Нет, звонил. По телефону.

Я улыбнулся.

— Да, Мак такой.

Я наведался в спортклуб Галли, потому что он был на пути к следующему пункту моего маршрута, и там выполнил свой обычный тренировочный комплекс — беговая дорожка, пресс и так далее. Я сильно вспотел, но ультразвуковой душ меня почистил. Оттуда я отправился на верфи. Эта мрачная территория между восьмым и девятым кольцами была кладбищем брошенных кораблей, оставшихся со времён лихорадки, когда люди прибывали на Марс толпами. Теперь здесь производился лишь мелкий ремонт и обслуживание. Последний мой визит на верфи был весьма неприятен — но, полагаю, далеко не настолько, как последний визит сюда Меган Делахант.

Я нашёл «Ленникову Дурь» довольно легко. Это было лежащее на боку усечённое с концов веретено метров ста в длину. На носу была пара квадратных окон; к корме крепился гигантский конус сопла. Всего несколько метров разделяли сопло и кирпичную стену, покрытую сейчас копотью. То, что осталось от нового блестящего тела Меган, уже отсюда убрали.

Замок на двери в кабину так и не починили, так что я без проблем проник внутрь. Оказавшись в тесном помещении, я принялся за работу.

Бывают ситуации, когда частный детектив может делать вещи, недоступные полицейским следователям. Маку приходится беспокоиться о соблюдении законов о защите частной жизни, которые здесь, на Марсе, не менее строги, чем на Земле — и это очень хорошо для таких, как я, кто пытается скрыться от своего прошлого. О, Мак без сомнения собрал здесь образцы ДНК — собирать их на месте преступления законно — однако он не мог взять образец ДНК у подозреваемого, чтобы сравнить с найденным, без судебного ордера, а чтобы его получить, у него должны быть веские основания для того, чтобы считать подозреваемого виновным — что, разумеется, было чистой воды «уловкой-22». К счастью, единственной «уловкой-22», с которой приходилось иметь дело мне, был предохранитель моего верного «смит-вессона .22».

Я пользовался «геносканом-109» — прибором размером с хоккейную шайбу. Он собирал даже крошечные фрагменты ДНК в наноловушку и мог с лёгкостью сравнивать любое количество образцов. Особое внимание я уделил той части пульта управления, что заведовала двигателем. Конечно, я искал и отпечатки пальцев, но свежих там не было, а старые были затёрты кем-то, работавшим с пультом, как я подозревал, в перчатках, или, возможно, имевшим искусственные руки: это был бы первый случай, когда перегруженный убивает перегруженного.

Конечно, Мак, как и я, знал, что большинство убийств совершается членами семьи. Я незаметно взял образец ДНК Джерси Делаханта, когда он приходил ко мне в офис; я беру образец у каждого, кто в него входит. Но мой «геноскан» доложил, что собранная ДНК не совпадает с ДНК Джерси. Что было неудивительно: меня уже раньше нанимал преступник для расследования собственного преступления, но это нельзя было назвать распространённой ситуацией — или, скажем так: люди которые меня нанимают, обычно оказываются невиновны в том преступлении, которое просят меня расследовать.

Поэтому я отправился повидаться с единственным выжившим ребёнком Меган и Джерси Делахантов.

Джерси сказал, что его сын Ральф родился вскоре после того, как они с Меган тридцать шесть земных лет назад прилетели на Марс. Ральф, безусловно, демонстрировал все признаки местного уроженца: в нём было 210 сантиметров роста — детство, проведённое в марсианской гравитации, давало такой эффект. И он был худой, как щепка, с конечностями, как резиновые трубки — пластилиновый человечек Гамби [4] в оливково-зелёном деловом костюме. Большинство здешних жителей родились на Земле и в разной степени всё ещё сохраняли земную мускулатуру, но Ральф был стопроцентным марсианином.

Его кабинет на водоперерабатывающем заводе был гораздо больше моего, но ему не приходилось оплачивать его аренду из своего кармана. Я пожал ему руку и, пока он наливал нам кофе из стоящей на тумбочке кофе-машины, перенёс образец в «геноскан» и запустил сравнение его генокода с образцами, собранными в кабине космического корабля.

— Я хочу вас поблагодарить, мистер Ломакс, — сказал Ральф, протягивая мне курящуюся кружку. — Отец звонил и сказал, что нанял вас. Я очень рад. Очень-очень рад. — У него был тонкий слабый голос подстать его тонкому слабому телу. — Как мог кто-то сотворить с моей мамой такое…

Я улыбнулся, сел и отхлебнул кофе.

— Я так понимаю, она была очень милой старушкой?

— Да, именно так, — сказал Ральф, усаживаясь на своё кресло по другую сторону рабочего стола из стекла и стали. — Именно так.

«Геноскан» тихо прогудел три раза, каждый следующий гудок немного выше тоном, чем предыдущий — сигнал о том, что найдено совпадение.