Городок Нонстед

Мы подходили один другому.

Не смелая, не умеющая сконцентрироваться, не умеющая поговорить на любую тему, с трудом окончившая колледж. Первые три года брака ждали, пока окочурится ее мать и оставит нам жилье.

Факт, тогда мы еще старались. Я бросил работу кладовщика в “Мэддис”, недолго работал в сталепрокатном у старого Джеффри, а в выходные продавал лежаки и мороженое.

Пробовал стать кем-то более значительным. После долгожданной смерти мамочки пробовал еще активнее. Но вскоре выяснил, что исчерпал все возможности, которые предоставляла мне судьба. Работа Элизабет была обычной, постоянной и вызывающей разочарование, как журнал “Голос Нонстед”. Только через три года смирился. Затем мне стало плевать. На все.

В моем “додже” испортилась коробка передач. Я не стал ремонтировать, не хотелось. Не продавал лежаки, вернулся в “Мэддис”, потому что там было меньше работы. Мне и вправду ничего не хотелось. И чем меньше мне хотелось, тем больше бесновалась Элизабет. Из-за сокращения штатов ее уволили с должности секретарши в школе, другой работы она не нашла. Заполняла свое время телевизором, едой и вымещением озлобленности на жизнь на мне. Из какого-то сериала она почерпнула мысль, что по пятницам нужно устраивать мне скандалы, а после этого отправлять спать на диван. Я соглашался. Почему бы и нет? На диване мне было удобнее. Я не должен был идти купаться, что в этот период делал только для поддержания спокойствия в доме. Никто мне не рвал душу жалобами до глубокой ночи, и при этом я мог посмотреть телевизор. Мог даже усилить звук так, чтобы он заглушил всхлипывания из спальни. А когда я засыпал…

Что же, мне казалось, что ангелы-хранители заботятся о потерянных сиротах этого мира, Святой Николай об убогих. И они время от времени делали мне маленькие подарочки, чтобы подсластить пилюлю. У нас было большое окно в салоне. И временами, когда над Нонстедом не было туч, я засыпал, уставившись на мигающие грустные звезды. Бывало, что перед тем как заснуть, меня посещало какое-то видение, такое яркое и цветистое, что его трудно ухватить и понять. Бывало, что во сне появлялось улыбчивое лицо девушки, которую я повстречал днем ранее.

Наверное, тогда я начал мечтать по-настоящему. Хотя никогда, никогда-никогда, не поверил бы, что благодаря этому сумею все изменить.

2

Тысячи мыслей роились в голове Натана, пока он ехал по указанному адресу. С наступлением темноты пробудился ветер, и опавшие листья мелькали в свете фар, как испуганные зверьки.

— Что она может от меня хотеть? — повторял он раз за разом, с трудом сосредотачиваясь на дороге. Если бы не предыдущее посещение Нонстеда, никогда бы не нашел ее дом. Повернул на перекрестке налево, проехал мимо школы и припарковался у не работающей уже аптеки. Дом Анны Крэйг был на другой стороне улице. Он был окружен тем самым белым забором, с тем самым идиотским садовым гномиком, над которым они посмеялись с Фионой. Сейчас они уже не казались Натану настолько смешными, тем более, что в доме Анны свет зажжен не был. Только с правой стороны стену освещал уличный фонарь.

Натан затушил сигарету в переполненной пепельнице и вышел из автомобиля. Он нажал звонок возле калитки.

Довольно долго ничего не происходило. Дом был погружен в тишину. Гном грозно смотрел на непрошеного гостя. Ветер шуршал полиэтиленом.

Дверь открылась в тот момент, когда Натан собирался уходить.

— Входи, — почти прошептала она. Сейчас она выглядела еще больше возмущенной и возбужденной, чем днем.

Он прошел через двор и взбежал по ступенькам.

— Соблюдай тишину, — прошептала она. — Ванесса уже спит. Входи.

Он вошел, хотя и намеревался закончить разговор прямо на пороге.

— Сними куртку, — тихо сказала она, даже не обернувшись. — Бряцаешь, как ковбой.

Он снял, как можно тише.

Через минуту он сидел у стола в уютной старомодной кухне, освещенной единственной лампочкой над умывальником. Через окно видел затылок пластикового гнома и кусты. Анна бесшумно подошла к раковине и набрала воды в чайник.

— Попьешь чего-то? — шепотом спросила хозяйка.

— Я хотел бы знать, о чем пойдет речь.

— Посмотри распечатки на столе.

Натан нехотя взял первый лист. Распечатка статьи из интернета с черно-белым снимком, на котором он сидел за столом, заваленном книгами. Он был едва виден среди любителей автографов. Заголовок статьи: “Натаниэль Маккарниш показывает великим их место”. Дальше читать ему не было необходимости.

Он тяжело вздохнул и отложил статью. После это скрестил руки и посмотрел на Анну. Она заваривала чай.

— Жасминовый, — она поставила перед гостем кружку с горячим ароматным напитком. При освещении лампой дневного света ее глаза выглядели еще бледнее. — Единственное, что я еще могу пить. У меня желудок испорчен неумеренным потреблением кофе.

— Миссис Крэйг, я действительно…

— Достаточно будет Анна, — прервала она его. — Не беспокойтесь, мистер Маккарниш. Я не поклонница вашего таланта. По правде, не читала твоих книг, но систематически слежу за происходящим в американской литературе. Я сразу поняла, что откуда-то тебя знаю…

— Меня зовут Натан.

— Ладно. Сразу поняла, что тебя знаю. Не обманула меня ни новая прическа, которая тебе, кстати, совсем не идет, ни твой акцент. Говоришь как родовитый житель Нью-Йорка, но что-то не сходится. Слышится английский. Ты ведь из Англии?

— Ну, — пробормотал писатель, сильно разочарованный.

— Не переживай, мало кто заподозрит, — усмехнулась Анна. — У меня была… Ну, возможность достаточно хорошо изучить британский диалект. Слишком хорошо. — Ее взгляд скользнул по снимку в рамке. Натан посмотрел в том же направлении, но увидел только пятна, которые скрывали людей. Снаружи снова начался ветер, опавшие листья зашуршали на парапете. Анна подпрыгнула от неожиданности.

— Ладно, — Натан поудобнее устроился в кресле. — Да, меня зовут Натан Маккарниш и я писатель. Если автора одной книги можно назвать писателем.

— Что за скромность? — криво усмехнулась хозяйка. — “Шепоты” вызвали больше суеты, чем “Над пропастью во ржи”.

— Да, — Натан надул губы. — И принесли неплохие деньги. Знаешь, если ищешь способ вытянуть из меня немного…

— Перестань, я тебе говорила, что смотришь слишком много фильмов. — Она взяла в руки распечатки.

— Ну тогда в чем речь? Автограф?

— Перестань балаболить и послушай: “Неправдоподобная чувствительность и проницательность, с которой Маккарниш выписывает своих героев, позволяют допустить, что для своего дебютного романа он провел солидные исследования, не только психологические, но и парапсихологические”. А вот еще: “Если мы назовем Стивена Кинга специалистом по городским легендам, то Натаниэль Маккарниш без сомнения заслуживает звание мастера среди лирических художников. Тон знатока, с которым он сплетает повествование, убеждает читателя, что Натан Маккарниш как минимум доктор страхологии…”

— Ради Бога, скажи мне в конце концов. В чем дело.

— Ты слышал? — Анна неожиданно застыла, а затем схватила его за руку. — Слышал?

— Что?

— Тихо! Слушай!

Натан сосредоточился. Ему показалось, что сверху доносится тихий стук. Потом он раздался снова.

— Слышал? — в голосе женщины появились нездоровое оживление и испуг.

— Да слышал что-то. Как ветер… — ответил мужчина, не зная, почему он шепчет.

— Это не ветер. Пошли наверх. Только умоляю, тихо.

Они крались по узким, слегка потрескивавшим ступеням. Затем застыли перед деревянной дверью.

Натан, хотя и не понимал, что происходит, был заинтригован. Анна указала жестом на двери. Он присел и припал к ним ухом.

Ничего. Очень долго — ничего. Потом шелест. Возможно, постельного белья. Заспанный детский голос. Несколько непонятных слов.

— Это твоя дочь? — едва различимо прошептал он. Анна подтвердила нетерпеливым кивком головы.

— Говорит во сне. Это… — Он не договорил. Хозяйка заткнула ему рот рукой. Ее ладонь пахла кремом, жасмином и еще чем-то. Страхом?