Призраки прошлого (СИ)

На экране правоохранительного терминала высветилось сообщение — уровень доступа по материалам дела поднялся до пятого.

— Да что ж ты там делаешь-то? Ещё немного, и у меня не хватит доступа! — сообщил Николас бездушному терминалу.

До пункта назначения осталось меньше 10 минут. Все же есть свои плюсы утренних поездок — улицы почти пусты, никто не мешает быстро добраться до места.

Сложившаяся из первичной информации картинка упорно не желала укладываться ни в какую логику. Обычное самоубийство — это первый уровень допуска, и любой работник органов вправе провести расследование и сдать дело в архив.

Автомобиль подъехал к дому, самостоятельно припарковался, заглушил мотор, и открыл водительскую дверь.

— Осталось только добавить «вали уже давай отсюда», — буркнул Николас бортовому компьютеру и вышел из машины. Дверь незамедлительно закрылась.

По периметру дома в темноте передвигалась ярко-красная голографическая полоска — типичное «Место преступления, посторонним вход закрыт». Перед лентой дежурил наряд правоохранительного управления, в полном обмундировании, числом двое. Проходящему мимо них Николасу ребята не задали ни одного вопроса, лишь поприветствовали лёгким кивком головы. Ещё бы — внутри интерактивных шлемов дисплей уже выдал каждому из них всю необходимую информацию — включая послужной список, звание, седьмой уровень допуска, тип носимого оружия и название отдела.

Защитная голограмма прервалась на секунду, и Николас оказался рядом с крыльцом. Дверь открыта, внутри едва ли больше пяти человек. Вероятно, всех остальных уже выгнали. Напарница здесь, ждёт у входа.

— Ну и чего ради стоило поднимать меня в такую рань? — спросил Николас, приобнимая ее за плечи.

— Сам попрыгун — ничего интересного. Ты уже видел, наверное, все криминальные версии информационная система уже откинула как невероятные. Икар с ошейником сам цел, жена пропала, но этим занимаются оперативники. Никаких тебе отрезанных пальцев, никаких порезов, алкоголя в доме нет, в крови ни капли наркотиков. То есть осознанно так взял и повесился. Но перед смертью удосужился сочинить записку… Причем, что странно, вроде как сам, а вроде как и нет.

— Это как так?

— Графологическая экспертиза выдала первичную оценку — почерк не его. Точнее, не совсем его. Но по биометрическим датчикам дома больше в квартире никого не было.

— Принёс записку с собой?

— Нет, криминалисты нашли и блокнот, откуда вырвана была страница, да и на ручке только его пальчики. Так что вряд ли. Сравнили с текстом в самом блокноте — выявилось несколько несоответствий по ключевым буквам.

— Может, блокнот не его?

— Вряд ли. Блокнот под паролем — под его отпечатком. Зачем блокировать блокнот на свою биометрию, чтобы в нем писал исключительно кто-то другой?

Николас осмотрелся вокруг. Обычная входная зона, обычная вешалка, обычное бежевое пальто, обычная кухня. Коридор в детскую комнату. Лестница вверх должно быть ведет к спальне.

— Наверху?

— Висельник — да. Записка была здесь, на тумбе в гостиной.

Он подошёл к тумбе. Записка лежала, как будто никто её и не трогал. Рядом лежал раскрытый блокнот в дорогой кожаной обложке, с явными следами вырванной страницы да обычная гелиевая ручка. Уж сколько лет прошло, а человечество так и не придумало ничего надежнее ручки и бумаги. Строки предсмертной записки были выведены аккуратным округлым почерком, никак не похожим на почерк человека, внезапно решившего свести счеты с жизнью.

— Медленно писал. Вдумчиво, — тихо произнесла напарница.

— Это-то как раз и не загадка. Оттягивал торжественный момент. Он, как и любой самоубийца, тайно желал, чтобы его кто-нибудь успел остановить. Хотя и было некому. Николас взял записку, перевернул лист. С обратной стороны был записан рабочий номер телефона, городской адрес с указанием офиса.

— Что за контакты?

Напарница взглянула на лист, прежде чем ответить:

— Место работы жены. И рабочий же номер телефона.

— Отправь туда отряд. Пускай выясняет про неё все, что могут. Хотя будет лучше, если сама тоже прокатишься.

Николас опять перевернул лист.

«Господь да простит мне преступление моё, ибо кроме него нет мне судьи на бренной земле. Вивьен, радость моя, я следую за тобой долиною смертной тени, и да не обуюсь я зла в душе моей, поступках и мыслях моих. Сим предаю я себя на высший суд, где ты будешь и судьей, и свидетелем, и обвинителем, за дела и мысли и поступки и идеи и прошедшие и будущие мои. Не могу желать я большей милости как помилование детей наших от судьбы и дел, им уготованных нашими грехами и нашими поступками. Да разорвется цепь, да сгинет тварь во мне ныне, присно и во веки веков».

Так, здесь уже понятнее. Официально, все религиозные течения упразднены более восьми веков назад — во времена взрывной колонизации. Тогда были окончательно разрушены все мифы относительно некого божественного существа, создавшего бренный мир. Последнее преступление на фоне религиозной почвы датировано, не соврать, двухсотлетней давностью. Это, по крайней мере, объясняет уровень допуска к материалам дела — все религиозные преступления всю историю были от пятого до седьмого уровня допуска, в зависимости от количества жертв.

— Так, а мы здесь при чем? Ну религия, ну мотивы. Может, секта какая-то местная. Не перевелось ведь ещё любителей свалить свои неудачи на некую божественную силу.

— Нет, Николас, здесь дело не в этом. Официально зарегистрированных сект на планете нет. Не книжек же он бумажных начитался про религию и прочие сказки.

— Как будто каждый кружок почитателей силы небесной так и рвётся получить официозный статус и проходить процедуру цензуры каждой воскресной службы. Скажи ещё, что подпольных церквей нет ни на одной планете Конфедерации. Все ещё непонятно, отчего такой интерес к висельнику.

Они поднялись по лестнице. Маленькая спальня встретила их смешанным запахом искусственного ароматизатора со вкусом ванили и запахом только начавшего разлагаться трупа.

— Так, делаем фотографии тела, загружаем в информационную систему, передаём тело коронеру, и к погребению. А то этот фрукт скоро переспеет, — сказал Николас, вглядываясь в посиневшее и раздувшееся тело покойника.

— Итак, что же ты такого сделал, что не смог дальше с этим жить? — прошептал он, оглядываясь в заплывшие глаза.

Мертвец молчал.

— Указания? — подошла напарница.

— Пробейте по информаторам информацию о подпольных сектах, куда этот товарищ мог попасть. Информацию по жене всю соберите. О работе её тоже. Блокнот к материалам дела. И отследить, в какой приют попали дети. Придётся их навестить. Возможно, они дадут нам подсказку. Передать биометрию жены в планетарный поиск. Хотя бы выясним, на каком контрольном пункте её видели после того, как она лишилась маяка. Кстати, сам маяк искали?