Галерея демонов Ламбранта (СИ)

— Да некому мне давать карточку! — продолжал возмущаться Вадим, чувствуя, что от волнения его рубашка снова делается влажной. — Я сам-то пин-код свой выучить не успел, вот с собой таскаю вместе с карточкой, всё в папке, никто её не трогал…

И тут Плетнёва осенило, совсем как пророка Елену Уайт. Ведь та миловидная пожилая дама в розовом несколько раз удалялась от него в сторону банка вместе с его документами.

— По рекомендациям нашей компании не следует держать информацию о пин-коде и кодовом слове вместе с картой, — монотонно вещала сотрудница, глядя на потное лицо парня. — Поскольку велика вероятность кражи и недобросовестного использования карты другими лицами, которые имеют к ней доступ…

Но Вадим уже не слушал её, уставившись через широкие стёкла входной двери на автостоянку перед банком. Рыжая «Ока» всё ещё находилась там, и Плетнёв ринулся на улицу. Малолитражка мирно стояла на своём прежнем месте. Вот только женщины в розовом платье поблизости нигде не было. Парень заглянул через закрытое окно внутрь салона, попытался подёргать дверные ручки, а затем обернулся. У входа в банк стояла та девушка в белой блузке с плечистым мужчиной в тёмном костюме. Видимо, охранник. Тот жестом подозвал Вадима и с серьёзным лицом посмотрел на нерадивого клиента.

— Толстая такая бабёнка, что ль? — уточнил он у расстроенного парня. — В розовом, ага?

— Попросила свечи заменить на своей машине, — признался Плетнёв. — Дал ей подержать папку с карточкой…

— И пин-кодом, — добавила сотрудница банка укоризненным голосом.

— Ну, парень, ты даёшь, — усмехнулся охранник, мотая большой головой. — Она здесь десять раз уже успела всё снять.

— Так пенсионерка вроде, — попытался оправдаться Вадим. — Говорила, что к сыну на кладбище едет, проведать могилу…

— Хорошо, хоть не воскресить, — сыронизировал секьюрити. — Давай иди к ментам, пиши заяву. С камер наблюдения дадим записи, морда этой пенсионерки там наверняка засветилась. Авось и отыщут.

— Да она наверняка деньги потратит до вечера, — подметила девица в белой блузке. — Сумма-то небольшая, вряд ли милиция будет напрягаться.

— Для меня это большие деньги, — парировал Плетнёв, поджимая папку к влажной рубашке. — Вот гадина! Пусть её черти жгут до скончания веков!.. Чего я теперь пастору скажу?.. Я ведь хотел стройматериалы для церкви купить…

К дому пастора Вадим подъехал в мрачном настроении. Даже не обратил внимания, что к «Девятке» не примчались мальчишки, которые всегда встречали его с большой радостью. Правда, сегодня Плетнёв забыл взять гостинцев, да и не на что их было купить. Ведь украденные с карточки деньги — единственные его сбережения на новую жизнь. Теперь и на бензин придётся искать где-то на стороне, ведь на церковной стройке он договорился работать бесплатно.

Юрец недоверчиво стоял перед калиткой, принюхиваясь к земле. А затем и вовсе загавкал на мужчину в сером свитере, который сидел на лавочке у дома. Выглядел он ничуть не лучше пьяной маменьки, отметил про себя Вадим, привыкший видеть пастора в бодром расположении духа.

— Очередной солнечный день! — поприветствовал он его наигранно радостным голосом, хотя чувствовал себя при этом паршиво. — А ребятня со школы ещё не вернулась?

Наставник Роберт угрюмо посмотрел на своего помощника и мотнул головой.

— Они пропали, — как-то неуверенно промолвил мужчина и махнул дрожащей рукой.

— Чего??? — опешил Вадим и подбежал к пастору, придерживая спортивную сумку. — Когда пропали? Как?!

— Ночью, — едва сдерживая слёзы, поведал Роберт. — Прямо из своей комнаты. Вон… — он указал в сторону заросшего огорода, и парень недоумённо посмотрел туда. — Окна побили, через подвал ещё залезли…

Вадим откровенно ничего не понимал. Шутить так было не принято, тем более в столь набожной семье. Поэтому поначалу Плетнёв по инерции хотел пойти в огород и убедиться лично в погроме, устроенном неизвестными. Но тут же осёкся и присел рядом с пастором.

— Вы вызвали милицию? — спросил он, хотя сам обращаться к ним по поводу воровки не стал.

— Какой толк? — парировал Роберт, лихорадочно покачивая головой. — Приходили и участковый, и дознаватель, бумаги заполнили, сфотографировали и ушли. Разве они станут искать моих сыновей, не знаю…

— Но как же? Почему тогда мне не позвонили? Вы же не собираетесь ждать, учитель? Куда могли забрать ребятишек-то? Кому это вообще нужно??

— Может, тем, кому мешает постройка церкви? — предположил пастор и указал в сторону деревьев, за которыми располагались развалины бывшего православного храма.

— Но ведь это благое дело, — внёс очередной аргумент Вадим, неловко придерживая сумку. — Разве мы кому-то мешаем этим?

— Ах, друг мой, твои вопросы правильны, но наивны. В этом месте не любят наших людей. Потому нас и называют сектой.

— Адвентизм не секта, был же суд уже!.. — вновь с жаром принялся рассуждать Плетнёв, однако быстро замолчал об этом. Не к месту сейчас говорить о таком, когда пропали дети. — Но ведь надо чего-то делать?

— Надо, — уныло отозвался Роберт, упёршись взглядом в прошлогоднюю траву, которой вокруг крыльца имелось в избытке.

Здание, выделенное семье священника, раньше было поселковым детским садом. Однако просторные помещения представляли теперь жалкое зрелище — крыша во многих местах прохудилась, западное крыло разваливалось на глазах, а на веранду вообще заходить опасно из-за прогнившего пола. Поэтому пастор жил лишь в нескольких комнатках в дальнем конце дома, где начинался обширный сад. Туда Вадим и пробрался сквозь заросли, возмущённый от такого поведения настоятеля будущей церкви. Ну, оно и понятно, ведь у него шок. Но как же остальные члены общины? Куда они-то все разом запропастились?

— Там кладбище, — поведал Роберт, неспешно двигаясь следом за парнем. — Я ночью с женой ходил туда, ничего нет, только кусты и деревья.

— А эти тропы здесь были раньше? — полюбопытствовал Плетнёв, указывая на следы во влажной траве и поваленные стебли бурьяна.

— Наверное… Сюда особо никто не ходил. Мы собирались в мае заняться очисткой местности, помнишь?

Вадим взглянул на потемневшие от времени стены деревянного строения и убедился, что одно окно с краю разгромлено. Злодеи не только разбили стёкла, но и снесли раму. Правда, всё в этом доме было настолько старым, что прикладывать много сил и не понадобилось, чтобы что-нибудь сломать.

— Всё так быстро произошло, — продолжал пастор вспоминать события минувшей ночи. — Они закричали, а потом резко тишина. Никаких звуков вообще. Я обегал все окрестности, и ничего…

Плетнёв пригнулся к завалинке, на которой были рассыпаны влажные опилки, и заметил несколько вмятин, как будто от копыт. Затем перешёл к соседнему окну и обнаружил под ним узкий лаз в подпол. Ребёнок бы здесь точно пролез, но взрослый человек уже вряд ли. Внутри отверстия торчал ржавый гвоздь, на котором ветер шевелил клочок бурой шерсти. Вадим снял её и попытался повнимательнее рассмотреть. Однако тут же пальцы обожгло, словно крапивой. Шерсть выпала и полетела к зарослям бурьяна, где сразу же исчезла из виду. На ладонях же парня мигом набухли волдыри.

— Братья и сёстры уже объявили поиск, — говорил пастор, уныло поглядывая на заросший сад, — волонтёров хотели собрать. Жена в городе, планировала на радио обратиться за помощью…

— А милиция-то чего сказала? — негодовал Плетнёв, чувствуя жжение в пальцах. — Может, кого уже задержали?

— Участковый вообще заявил, что, мол, дети же, сами наверняка удрали, — недовольно сообщил Роберт, ломая ближайшие стебельки высокой травы. — Говорит, мы их обидели чем или издевались даже. Представляешь?

— Нет, так нельзя же! — возмутился Вадим. — Тут прямо из-под носа крадут ребятишек, а они ещё будут нам говорить такие вещи?

— Что теперь остаётся? Мы искали, обошли пару деревень, наши братья съездили ещё в несколько мест. Нигде никто ничего не видел. Да и разговаривать с нами местные не особо-то хотят.