Драгоценный камень

Он вытащил из-под куртки длинный, немного изогнутый на конце охотничий нож.

— Это не слишком надежное оружие, — заметил я.

— Не слишком, — сказал он, — если оно в руках такой чернильной души, как ты. А вот посмотри, как оно выглядит в моих руках.

Он отступил на несколько шагов, взял нож за самый кончик, прицелился в одно тоненькое деревце и замахнулся. Я услышал только, как свистнула сталь, — уже стемнело, и куда полетел нож, не было видно.

— Пойдите посмотрите, — и Радан повел нас к дереву.

Нож глубоко — больше чем на два сантиметра — вонзился в потрескавшуюся кору.

— Здорово! — воскликнула Теменужка. — Ты герой!

Я пожал плечами. Мне хотелось установить, будет ли дождь, и я посмотрел на небо. Неба я не увидел, от меня его закрывали кроны деревьев. Я знал, что ничего не увижу, но все-таки посмотрел.

— А теперь, дети, мы должны выбрать подходящее место для ночевки, — сказал Радан, засовывая нож под куртку. — Надо найти полянку, а то мы не сможем развести костер. За мной!

Было вполне очевидно, что он берет на себя роль командира. Но спорить не было смысла — темнело быстро.

Мы прошли еще немного, поднялись по пологому скату, скользя по опавшей листве и спотыкаясь о корни. Наверху действительно оказалось что-то вроде полянки — такой продолговатый коридорчик, шагов в двадцать длиной, с трех сторон окруженный лесом. Четвертая сторона ничем не была загорожена и казалась открытым окном, за которым легкий наклон поляны переходил в крутой, почти отвесный спуск, исчезавший в мрачном, густо заросшем овраге.

— Лучше этого не найти! — объявил Радан. — Думай не думай, такого и специально не придумаешь.

Думать он был не силен — не то что я, к примеру, и я обрадовался, что он признался в своей несостоятельности. И потом у всех ведь, есть какие-нибудь слабости.

Мы наломали веток, устроили Теменужке постель. Потом развели костер и, когда вспыхнуло пламя, вдруг заметили, что уже совсем стемнело и что нас со всех сторон обступила черная, непроглядная ночь.

Мы сели у костра. У нас было с собой кое-что из еды: хлеб, брынза, помидоры, стручки перца. В котелки мы набрали воды. Поели, поболтали, и у Теменужки стали закрываться глаза — видно было, как у нее отяжелели веки, а голова то и дело падала на грудь.

— Ложись, — сказал ей Радан.

Она улыбнулась ему, потянулась, пожелала нам спокойной ночи. Сказала «спокойной ночи» нам обоим, но я заметил, что посмотрела она только на него. А может быть, мне только так показалось. Было темно, и, хотя горел костер, трудно было все разглядеть как следует.

Я нарвал папоротника, набросал его около костра и лег.

— Ты можешь спать, — сказал я Радану. — Я вряд ли засну раньше полуночи. Я вообще плохо засыпаю.

Так я ему сказал. И был уверен, что действительно не засну. Но усталость после дороги быстро совладала со мной: я самым позорным образом заснул через десять минут после своей декларации о том, что буду бодрствовать до полуночи…

А этой самой ночью произошло вот что.

Радан, как он рассказывал нам, укрыл меня своей курткой, наломал еще веток и некоторое время поддерживал огонь в костре. Подул ветер, разогнал облака, над лесом взошла большая, полная луна. Посветлело, как на рассвете. И Радан решил больше не поддерживать огня — ему надоело таскать хворост и ветки, к тому же он боялся нас разбудить. Но ему стало холодно — он ведь был в одной рубашке. Чтобы согреться, он начал ходить по поляне взад и вперед, размахивая руками. Вдруг он услышал какой-то шум. Шум этот шел снизу, оттуда, где полянка отвесной стеной спускалась к оврагу. Радан лег ничком и подполз к краю полянки. Притаившись за кустом боярышника, он заглянул вниз.

В сущности, этот овраг не так уж густо порос лесом, как показалось ему с вечера. Там и сям по склону торчали кряжистые дубы с пышными кронами, а между ними рос кустарник и белели неизвестно когда сваленные туда камни. И вот среди кустов неожиданно появились двое мужчин. Как будто выскочили из-под земли. Это было очень странно и очень интересно, вроде как в сказке. Но Радан был уверен, что это не сказка, потому что мужчины разговаривали и двигались, как настоящие люди, один из них, который был повыше, даже споткнулся и упал, а другой засмеялся и, как часто делают в таких случаях настоящие люди, не подал ему руки, чтобы помочь. Но Радан не видел их лиц, потому что они все время держались спиной к откосу. Они прошли шагов десять, потом уселись за большим камнем так, что торчали только их головы. На обеих головах были кепки. Через некоторое время над одной головой стала виться тонкая струйка дыма — значит, один из мужчин курил. В сказках никто не курит, и Радан окончательно убедился в реальности всего того, что происходило у него на глазах.

Прошло около четверти часа. Мужчины встали. Тот, что был повыше, пошел направо, а другой, пониже и в сапогах, — налево. Оба исчезли в лесу.

Небо снова загромоздили облака, Стали темно и страшно. Радан лег на теплый пепел от костра, но до рассвета так и не мог уснуть — все думал, кто такие эти двое мужчин, что им нужно здесь, в лесной чаще, и откуда они вдруг взялись — выросли из-под земли, словно воскресшие мертвецы.

Начало светать. Радан встал и спустился в овраг по его пологому, лесистому склону. Спустившись вниз, он прежде всего подошел к большому камню, чтобы определить, откуда он ночью смотрел на людей. Камень оказался скалой зеленоватого цвета, более темной у основания, выщербленной наверху. Там были и другие камни, поменьше, некоторые с чешуйками блестящей слюды, другие — самый обыкновенный гранит. Ничего особенного Радан вокруг не увидел. Но, привыкнув присматриваться к мелочам, он вдруг заметил, что в траве поблескивает что-то золотое. Он нагнулся, поднял. Ничего особенного — окурок от дорогой папиросы. Но он его не бросил, а завернул в бумажку и положил в карман.

Потом пошел к берегу оврага среди папоротника, ежевики и высокой, до щиколотки, сухой травы. Он высматривал, заглядывал под кусты — хотел во что бы то ни стало найти то таинственное место, откуда так внезапно выскочили ночью двое мужчин. Но в кустарнике не было видно ничего примечательного. Он подошел к камню раз, другой, шаря слева и справа среди кустов. Делая третий круг, он снова оказался у самого откоса, у подножья нашего холма, и вдруг поскользнулся, полетел ногами вперед и, не успев понять, что происходит, очутился в какой-то яме, скрытой под ветвями поваленного бука. Ветви у бука были сухие, почерневшие, но из корневища, с обеих сторон ямы, росли молодые побеги, покрытые листвой, так что провал в почве почти невозможно было заметить.

Яма была глубиной больше чем в рост человека; гнилая листва покрывала ее дно полуметровым слоем.

Радан быстро опомнился, осмотрелся и увидел, что в стене ямы темнеет сводчатое отверстие высотой около полутора метров. Ширина отверстия была такая, что два человека могли бы свободно в него пролезть… Радан подобрался к отверстию, осторожно заглянул в него и остановился пораженный: перед ним открывалась галерея, широкая и ровная, как школьный коридор. Конец ее не был виден — он тонул где-то вдалеке, в пещерном сумраке.

Что это за пещера? Представьте себе — она была совсем у нас под ногами! Мы лежали над ее сводом. Если бы мы спустились по крутизне, мы провалились бы прямо в яму сквозь ветви упавшего бука.

Установив, как и откуда «возникли» полуночные гости, Радан довольно потер руки и вернулся к нам.

— А вы все спите да спите! — засмеялся он снисходительно, но добродушно, закончив свой рассказ.

Теменужка смотрела на него, широко раскрыв удивленные глаза.

— Это похоже на сон, — сказала она. — Может быть, вся эта страшная история тебе приснилась?

Не знаю, почему, но мне хотелось, чтобы рассказ Радана оказался только странным, сказочным сном. Радан был такой романтик, что ему могли присниться любые небылицы.

— Я разделяю мнение Теменужки, — сказал я.

— Вы бы лучше прогулялись со мной в пещеру, — ответил Радан. — Хотите?