Время, назад! (СИ)

Такао лежал, подперев голову рукой, и внимательно наблюдал за каждым его движением. Дыхание сбилось, и Шинтаро почувствовал, как покраснел, что, к счастью, не было заметно в скудном свете предрассветных сумерек.

- Вы не могли бы отвернуться, я хочу одеться, разумеется, – проговорил Шинтаро, спустив ноги с кровати.

- Шин-чан, по-вашему, в этом есть необходимость? – насмешливо спросил Такао, а Шинтаро почувствовал, как его наглый взгляд стёк вниз по позвоночнику.

- Разумеется.

- Ох, – Такао завозился, – вчера вы не были таким стеснительным, Шин-чан. Кто бы мог подумать, что за вашей холодностью и неприступностью скрывается целый вулкан страстей…

- Послушайте, Такао, – возмущение неожиданно придало сил, и Мидорима решительно подхватил валявшиеся на кресле мягкие домашние брюки.

- Я с радостью послушаю, Шин-чан, – усмехнулся тот. – Ведь вы всё-таки должны мне всё объяснить, верно?

Шинтаро бросил на него взгляд через плечо, пытаясь определить, издевается ли он над ним в самом деле.

- Не надо на меня так смотреть! – выставил перед собой руки Такао. – Я о многом догадался, но вы всё-таки задолжали мне объяснения, Шин-чан. Как ни крути.

Это было неприятно сознавать, но Такао был прав, разумеется. Прежде чем всё закончить, необходимо расставить все точки над i. И Шинтаро должно хватить сил это сделать.

- Я сварю кофе, – бросил он, спешно натянув брюки, прихватив с кресла футболку и ретировавшись в коридор.

Такао пришёл на кухню только минут через десять, пах свежим гелем для душа, вытирал растрёпанные волосы висевшим на плече полотенцем и насвистывал под нос какую-то мелодию. Одним словом, выглядел безмятежным и довольным, что совершенно не соответствовало состоянию Шинтаро, разумеется. Выставив на стол две кружки и вазочку с зачерствевшим печеньем, Мидорима присел на стул, оставив для Такао место напротив. Тот сел, подобрав под себя одну ногу, и обхватил кружку обеими руками, взглянул на Шинтаро исподлобья.

- Спрашивайте, Такао, – нетерпеливо поправил очки Мидорима. – Я отвечу на все ваши вопросы, разумеется.

- А я думал, вы мне всё сами расскажете, – протянул тот, опустив взгляд, но потом снова уставился на собеседника испытующе.

- Вы многое поняли сами. Нет смысла повторять, разумеется.

- Как скажете. – Такао глотнул кофе. – Начнём с простого, – он натянуто улыбнулся. – Вы ведь узнали меня сразу, верно? В тот самый день?

- Да, – честно ответил Мидорима. Теперь врать не было никакого смысла.

- И почему вы так упорно скрывали всё это?

- Это могло поставить под угрозу чистоту эксперимента, – соврал Мидорима. – Вы могли сболтнуть лишнего в прошлом, и это могло изменить будущее.

- Я и так наболтал немало, – усмехнулся Такао. – В какой-то момент мне казалось, что вы мне мстите за то, что я не говорил вам правду в прошлом.

- Ерунда, разумеется, – отозвался Шинтаро.

- Я знаю, – поспешно подтвердил Такао. – Но мне показалась эта гипотеза разумной. Я честно думал, что обидел вас чем-то в прошлом, и вы не можете забыть, и поэтому так издеваетесь надо мной. – Встретив осуждающий взгляд Мидоримы, он поспешно добавил: – Я даже не мог предположить, что… Тот студент, который был с мамой там, в аудитории, это… – Он захлебнулся словами, а потом подвинулся чуть ближе и опёрся руками о край стола.

- Я, – склонил повинную голову Шинтаро. – Это меня стоит благодарить за «такое имечко дурацкое», – припомнил он слова Такао.

- Скажите, Шин-чан, – Такао посмотрел в глаза внимательно, – все эти двадцать пять лет вы… я имею в виду… ещё до того, как я родился… столько времени вы меня… чёрт!.. – Он схватился за волосы и с силой потянул чёлку. – Но вы же не могли в самом деле целых двадцать пять лет?.. – Такао заткнулся с открытым ртом, жадно разглядывая лицо Мидоримы.

Шинтаро не знал, что именно он там увидел и что заставило его замолчать, но знал точно, что контролировать выражение своего лица в тот момент он не мог. Не перед Такао, не тогда, когда решил признаться. Его похолодевшие пальцы дрожали, а сердце стучало так громко, что закладывало уши, но голос оказался неожиданно тихим и спокойным.

- Я обещал помнить всегда. Обещания надо выполнять, разумеется, – ответил Шинтаро, на автомате поправив очки. – Все эти двадцать пять лет я спорил со временем. И я проиграл, разумеется.

- Проиграли? – Такао нахмурился. – Я не понимаю. Машина работает. Надо только немного подправить, чтобы перемещения не зависели от расположения и начальной точки. Мы сделаем это вместе, – возбуждённо тараторил Такао. – Отправьте меня к динозаврам, Шин-чан! Или в средние века! Да куда захотите! Мы закончим вашу работу. И вы победите, Шин-чан. Обязательно победите!

- Машина почти закончена, и я знаю, как исправить проблемы с начальной точкой, – Шинтаро склонил голову, судорожно сцепив пальцы в замок и сжав челюсти. – Но это всё равно не имеет никакого значения, потому что я уже проиграл.

- Я не понимаю, – искренне растерялся Такао. – Ведь машина – это труд всей вашей жизни…

- Я проиграл самому себе, – перебил его Мидорима, вскинув воспалённый взгляд, глаза Такао удивлённо расширились. Шинтаро глядел в них, не в силах отвести взгляда и заставить себя замолчать. – Я проиграл Мидориме Шинтаро из тысяча девятьсот девяностого. Потому что вся моя работа, все исследования и эксперименты, весь дурацкий спор… Он был нужен только для того, чтобы найти тебя, разумеется. Но вышло так, что именно из-за машины я потерял даже призрачную надежду.

- Это бред какой-то! – возмутился тот, вскочив. – Я ничего не понимаю!

- Зато я понимаю превосходно, разумеется, – зло отозвался Мидорима, тоже резко поднявшись. – Я видел, как ты смотрел на фотографию… Я, может, и не специалист, но всё-таки не первый год живу на свете… Ты… вы… увлечены, Такао. Тем мною, из прошлого. – Он сжал кулаки, сосредоточенно вдохнул и выдохнул. – Но вы больше никогда его не увидите, потому что я не могу допустить даже возможности нарушения… в общем, вы можете меня ненавидеть, но я позабочусь о том, чтобы вы больше никогда…

- О Боги! – вдруг завопил Такао, запрокинул голову, улыбнулся и издал победный клич. – Я понял! Я наконец-то понял! – Он стремительно обошёл стол, схватил ощетинившегося Мидориму за руки выше локтя и легонько встряхнул. – Вы считаете, что я влюблён в Шин-чана из прошлого? И я возненавижу вас за то, что вы больше не разрешите мне к нему прыгнуть? Так? – Шинтаро только отвёл взгляд. – Но ведь вы – это он!

- Не говорите ерунду, Такао, – поджал губы Мидорима. – Разница очевидна, разумеется. Вряд ли полный заморочек сорокапятилетний профессор мог бы…

- Шин-чан, – перебил Такао. – Шин-чан, посмотри на меня, пожалуйста. Умоляю! – Такао терпеливо молчал, пока Шинтаро не поднял взгляд. – Нет никакой разницы, знаешь? – он заглянул в глаза за стёклами очков. – Абсолютно никакой! Ты – это он, а он – это ты. К слову, у тебя тогда было тоже достаточно заморочек. И я правда не знаю, в кого из вас влюбился раньше. Но могу с уверенностью сказать, что теперь ты вряд ли сможешь отделаться от меня, Шин-чан! Уж точно не с помощью этой брехни про «прежнего меня», понял? По-твоему, я такой дурак, чтобы отказаться от человека, который любил меня ещё до моего рождения? Теперь я никуда не уйду!

Шинтаро смотрел в глаза Такао и верил.

========== Глава 2.8. Время не ждёт ==========

Когда их пригласили в кабинет Акаши, уже начинало смеркаться. Ожидание было довольно длительным: у Акаши был какой-то важный конференц-звонок с партнерами на другом конце земного шара. И томительным: Такао ни минуты не мог усидеть на месте, прохаживался по приёмной, рассматривал висевшие на стенах картины, причудливые икебаны, расставленные по углам, отвлекал секретаршу и самого Мидориму разговорами, даже, совсем изнывая от тоски, расположился рядом с Шинтаро и принялся теребить его за руку, чем невыносимо отвлекал, разумеется. Поведение Такао и вообще его присутствие не способствовали серьёзному настрою, с коим следовало являться в кабинет Акаши Сейджуро. Рядом с Такао Мидорима вообще терял способность сосредоточиться. Мысли путались, то возвращаясь к подробностям вчерашнего дня, то уносясь в будущее, которое наконец заиграло для Шинтаро новыми яркими красками. В основном, оранжевыми.